Возможно, сама певица вместе с продюсером и супругом Иосифом Пригожиным выглядела среди привлеченной к работе молодежи настоящим реликтом. Однако Валерия не из тех певиц, для кого эксперименты — нечто из ряда вон выходящее. В ее дискографии были и симфонические, и танцевальные альбомы, она меняла имидж и даже выпускала релизы для западного рынка.
В 2025 году певица, можно сказать, снова изрядно рискует. Выпускает в эпоху синглов альбом из четырнадцати треков, пытается поймать новые тренды в звуке и подаче материала. И еще предлагает амбициозный клип в ситуации, когда это скорее прихоть, чем разумное решение.
Тем не менее Валерия и Иосиф как будто уверены в том, что делают. Нельзя не признать, что в этой сказочной в чем-то уверенности уникальной семейной поп-паре словно помогают силы высшего порядка, трудно объяснимые, с точки зрения пугливого обывателя. Испытания, которые по разным поводам и в разные времена прошли и та, и другой, могли бы давно поставить жирный крест на любой амбиции. Но нет, будто с обмазанных защитным жиром уток, с них стекает любая неожиданность, когда от других в похожих обстоятельствах могло бы остаться лишь мокрое место. Как говорится, не в дверь, так в окно, не в окно — так в дымоход…
В беседе с «ЗД» (к разговору по видеосвязи из своей навороченной дубайской студии присоединился и Артемий Шульгин) они рассказывают, что, зачем и почему, а также вспоминают съемки в пустыне, Мика Хакнелла, Надежду Кадышеву и учат считать деньги в современных условиях.
- Грядущая пластинка будет девятнадцатой по счету. Наверное, в такой ситуации неизбежно возникает вопрос: чем еще можно удивить публику после всего уже спетого?
Валерия: — Ощущение такое, что мы делали уже всё. И стилями играли, и направлениями, хотя по-прежнему остаемся в жанре поп-музыки. Артемий мне рассказывал, что отслушал все мои записи, чтобы сохранить главные фишки, по которым меня узнают. И уже к ним добавлять и более современное звучание, и другую манеру пения. Моя манера складывалась десятилетиями, и я сама с ней сделать уже ничего не могу. Но попробовать, конечно, хочется. Сейчас поют по-другому: звуки то глотают, то растягивают. Я так не умею, потому что нас учили все произносить очень четко. На записи Артемий все время говорил: «Давай чуть полегче, не нужно так акцентировать. Можешь как будто сквозь зубы?». Иногда мы записывали песню восемь часов. Для меня это немыслимо, потому что я песню пишу час, ну два. Но было очень интересно.
- Сомнения не возникали, когда альбом подбирался к четырнадцатому треку? Ведь сейчас время синглов, в лучшем случае макси-синглов…
Иосиф: — Время сейчас действительно сингловое, хотя по ощущениям зарождается другая тенденция, как будто уже хочется чего-то более широкого. И мы решили записать альбом, тем более что и время для него подошло: в последний раз большая пластинка была у нас в 2017 году. Но дело не только в желании. Просто Тёма, у которого было свое видение новых песен, все очень здорово организовал. Он собрал в Дубае целый кэмп («лагерь» — метод работы, когда музыканты приезжают из разных городов и даже стран и некоторое время живут и записываются в одном месте. — Прим. «ЗД»), все выполняли свои задачи. Сейчас, если и нужна большая пластинка, то концептуальная. И в ходе записи такая концепция сложилась. Мы могли бы все четырнадцать песен выпустить синглами, но это не даст того эффекта.
- На заглавный трек «Ураган» был снят весьма экзотический клип. Пустыня, лошади, восточный акцент в аранжировке. Где вы нашли пустыню?
Артемий: — В Эмиратах, конечно. Правда, это не та страна, где есть большая киноиндустрия, поэтому возникали некоторые сложности с организацией и логистикой. И еще климат. Когда в сорокаградусную жару на площадке должны быть танцоры и все это под солнцем, то через час люди просто в зомби превращаются. К тому же на песке съемка идет медленнее, по нему даже ходить тяжелее, не то что технику перемещать. И еще на площадке были лошади, которые важнее, чем артисты. Они боятся камер, большого скопления людей, а когда на одну из них повесили гремящую украшениями попону, лошадь чуть с ума не сошла. А это довольно опасное животное, не хотелось, чтобы были пострадавшие, особенно среди ближайших родственников.
- Кстати, насчет родственников. С ними, наверное, непросто работать и особенно претензии предъявлять, если вдруг так складывается…
А.: — У меня, как и у Иосифа, есть опыт. Дело в том, что я работаю на студии вместе со своей женой. И когда мы приходим на работу, то у нас деловые отношения. Я умею отключать семейные любезности. Конечно, когда есть разница в возрасте, все сложнее. Я не могу общаться с мамой как со своими сверстниками. Но в целом у нас было взаимопонимание. К тому же когда у артиста такой опыт, то скорее это он что-то объяснит съемочной группе.
В.: — Но я иногда Теме, конечно, в шутку говорила: «Вот, мать на жаре стоит. Сейчас умру. Не жалко?». Вообще, я артист очень трудоспособный. Вот сколько нужно, столько и буду пахать. Нужно на жаре, значит, на жаре, на холоде — буду на холоде. Так что нам ставили задачу, и мы ее решали. Кстати, снимали мы не в Дубае, который в первую очередь ассоциируется с Эмиратами. Там закончилась пустыня, представляете? Одни дороги и зеленые кусты. Пришлось ехать в другой эмират, в Шарджу, а там отдельное разрешение и свои правила. Вроде бы во всем дисциплина, но люди, которых наняли на работу, как будто слегка перегретые. Доставляли нам вагончики для гримерок и в итоге перепутали пустыню, увезли их в другое место. Сейчас, конечно, смешно, а тогда было не очень.
- В любом случае клип не остался незамеченным, трек попал в чарты. Хотя иногда складывается ощущение, будто при наличии у артиста большого репертуара поклонники уже и не ждут новых песен…
И.: — Сейчас и правда все построено на шлягерах, на старых хитах. А за счет социальных сетей сегодня выстреливают песни, записанные лет двадцать назад. Так случилось у Надежды Кадышевой после того, как ее старый хит («Плывет веночек». — «ЗД») попал в TikTok. И эти алгоритмы социальных сетей нам неведомы. Мы пробовали составить концерт только из нового, но люди все равно кричат из зала: «Часики».
В.: — Я ведь иногда и сама бываю как зритель. Недавно была на фестивале, где выступал Ленни Кравиц с сольной программой. Я себя чувствовала маленькой девочкой, которая пришла на концерт и готова рыдать от счастья. Это был просто экстаз! Мало того, что он пел все обожаемое в юности, так еще исполнял так, как это тогда и звучало.
- Хотя у него в прошлом году был новый альбом…
В.: — Он сыграл с него две композиции, и я ему за это страшно благодарна, потому что кроме нового услышала хиты, за которые я его полюбила как артиста. Как зритель я понимаю: многие из тех, кто приходит и на мои концерты, хотят услышать песни, с которыми связаны определенные ассоциации. Было бы здорово появиться перед публикой с новыми песнями, в новом звуке, но без старых хитов не обойтись. Я бы с удовольствием сходила на новую программу Ленни, но немного загрустила, если бы он не сыграл мои любимые песни.
- В Интернете есть ролик, где крутится ваша реклама на одном из экранов на Таймс-сквер в Нью-Йорке. Это немного неожиданно…
И.: — Ну, учитывая, что сегодня у нас (между Россией и США. — Прим. «ЗД») как будто бы отношения начинаются, мы при помощи одного агентства решили сделать ролик, посмотреть, как это будет выглядеть. На удивление, все прошло очень гладко. Так что — welcome на Таймс-сквер, где можно увидеть ролик Валерии…
- Ну, там, кстати, и китайское пиво вперемежку с Валерией хорошо рекламируется… Гастроли не планируете?
И.: — Если будет такая возможность и действительно наступит потепление, мы хотели бы с альбомом и с другими песнями проехаться по всему миру. Наверное, это была бы хорошая история, везде же живут наши, многие скучают и хотят встречи с любимыми артистами. Мы с удовольствием выступили бы в Нью-Йорке и в других городах и странах, как это было раньше.
- Тем более что есть опыт. После выхода англоязычного альбома Out Of Co-trol у вас был тур вместе с Simply Red. Альбом для англоязычного рынка — задача весьма амбициозная. Можно ли говорить о том, что немаленькие затраты как-то окупились?
И.: — Материально, конечно, нет. Это был хороший опыт, хотя применить его у нас очень трудно.
В.: — Но здесь каждый говорит о своем. Как артист я приобрела бесценный опыт. Дороже этого просто быть ничего не может. Мне потом многие говорили, что я вернулась другим человеком. В туре с Simply Red я выступала перед аудиторией, которая меня не знала. Это своего рода экзамен — снова выходить как начинающий артист.
И.: — Но очень подкупало, что аудитория уважала и принимала выбор Мика Хакнелла. Это отличается от того, как все работает у нас. И еще продюсер у них не бегает по радиостанциям, чтобы разместить песни в эфире, никого не уговаривает на телевидении. Для этого есть специальные люди. То, чем у нас занимается один продюсер, там делает команда в несколько десятков человек. Был момент, когда я работал на «ОРТ Рекордс», и мы выпускали в России фильм «Титаник». Помню, прилетел в Лондон на встречу в офис ХХ Ce-tury Fox, и меня встречают человек двадцать. А я один с переводчиком. И никто не начинает совещание. Я говорю: «Кого мы ждем?». Они очень удивились: «Вы один, что ли, будете?» Я говорю: «Ну да». На их фоне мы просто сироты. Все ручками, ножками, все персонифицировано.
- Если уж мы оказались на вашей производственной кухне… У вас есть контракт между артистом и продюсером?
В.: — У нас даже брачного контракта нет!:)
И.: — Можно сказать, джентельменское соглашение.
- Вы вместе решаете — снимать или не снимать клип, сколько вы можете на него потратить и так далее?
И.: — Да, это наше обоюдное решение. И бюджет у нас общий, можно сказать, семейный. Так что мы полноценные партнеры и по жизни, и по работе. Мы долго думали, вкладываться в такой клип или нет. Все-таки он обошелся в сто тысяч долларов. А прежней отдачи от клипов, как это было, скажем, в девяностые, уже нет.
В.: — Сейчас вообще предпочитают снимать сниппеты (полуминутное видео на ключевой фрагмент трека, новый способ рекламы песни в социальных сетях. — «ЗД»), что, конечно, удешевляет и ускоряет процесс, но уменьшает, как мне кажется, масштаб артиста.
И.: — Если вспомнить Майкла Джексона, то, наверное, все согласятся с тем, что никто его не превзошел в плане видео. Клипы на его песни остались в истории. Сниппеты в истории, скорее всего, не останутся.
- Есть кадры с вашего недавнего концерта в Минске на десятитысячной арене. Полный аншлаг, восторженная публика, со стороны может показаться, что вы ворочаете миллионами…
И.: — Концертная экономика сейчас непростая. Например, выступать в залах на тысячу человек — это себе в убыток. Какой вал ты можешь сделать в таком зале? Ну, миллионов пять — это просто потолок. И средняя цена на билет должна быть пять тысяч рублей. Кто в регионах может себе позволить подобное? А дешевле просто не получается. Потому что подорожали авиабилеты, логистика, аренда оборудования, зарплата коллектива выросла из-за инфляции, как и аренда зала, реклама. У нас как-то был тур по Сибири, как раз по залам на тысячу человек. Аншлаги, билеты продали задолго до концертов, но после всех выплат осталось тысяч двести. С точки зрения реинвестиций в карьеру артиста это просто копейки. Большие залы, конечно, выгоднее, но это риск. Трудно понять, получится ли продать десять тысяч билетов, придут ли люди в таком количестве.
В.: — Более взрослая аудитория предпочитает, конечно, ходить в небольшие залы, театры, где стульчики поудобнее. Но вот я смотрела на публику, которая была в Минске. В какой-то момент к сцене ринулась целая толпа, и это были молодые люди. Я тогда подумала: какой же я счастливый артист, сама взрослею, а публика разная. Есть те, кто со мной с самого начала, но есть и те, которые присоединились ко мне еще в своем детстве, в начале нулевых, а сейчас выросли. Молодые, сильные, красивые и на концертах дают ту самую атмосферу.
- Музыкальная индустрия сейчас меняется так быстро, что артисты, которые на сцене всего лет пятнадцать, уже не всегда понимают, как адаптироваться ко всему происходящему. Как вы привыкаете к этим переменам?
В.: — У меня есть универсальная формула: рожайте детей, друзья, потому что они приносят колоссальную пользу. Для этого, правда, нужно детей воспитать, дать образование, чтобы потом им доверять. Но именно дети позволяют мне сегодня не терять связь с происходящим.
