Елизавета Островская (1938-2004) — московская художница, хотя по образованию художник-модельер. Правда по специальности поработать ей не пришлось — сразу после института увлекли домашние заботы-хлопоты. Если и шила что-то, то лишь для себя — годы были непростые, одежду шили/перешивали сами. Но в один момент жизни все резко изменилось — в сторону художества.
В 1980-е годы семья Островских приобрела дом в 150-ти км от Москвы, недалеко от Волги. Настоящая или, как сейчас модно говорить, аутентичная избенка в деревне. Там и произошли перемены — в ее жизнь пришли занятия акварелью.
«Примечательно, что мама занималась акварелью именно на даче, — рассказывает сын художницы Иван Островский, — там было время и никто не мешал, ведь этот материал требует полной отдачи и концентрации».
Акварель и правда довольно капризна — мало того, что она не терпит отвлечения, так еще и по памяти пейзаж акварелью написать довольно трудно (возможно ли?). Если и брать ее в руки, чтобы изобразить природу, то делать это следует на пленэре, как это любили делать многие выдающиеся художники-импрессионисты. Причислить ее к этому течению, пожалуй, не осмелимся, но их влияние на художницу, безусловно, считывается. Елизавета Петровна запечатлела самые разные состояния природы одного места — в небольшом радиусе вокруг той самой деревенской избушки (изображать один и тот же пейзаж в разное время суток и в разную погоду было характерно и для импрессионистов). При этом сюжеты Островской разнообразны: впечатление, что сделаны они в самых разных локациях.
Выставка называется «Краски русской природы», но перед нами, пожалуй, художественная энциклопедия русской природы во всем ее разнообразии и красках. «Утро» — работу можно было и не подписывать, все ясно и без слов: едва пробудившаяся природа под лучами солнца, которое само только встало и постепенно набирается сил, чтобы засиять во всю мощь. Или другая работа — «Ноябрьский день»: зима еще не вступила в свои права, еще виднеются осенние пожухлые травы, но они уже покрыты пушистым снегом и прекрасно понимают, что им неизбежно придется сдаться в снежный плен, — Поэтому она и не писала натюрморты, портреты. В какой-то момент она стала азартно пытаться поймать какое-то из состояний природы, которое прежде не удавалось изобразить».
