Конечно, это хуже той, первозданной, а по-другому и быть не может. Сколько уж лет прошло, совсем иное время на дворе, а вы опять нам «Большую разницу»? Почему бы и нет.
На фоне всего нынешнего это, безусловно, хорошая программа. Пародия, актуалка, Нонна Гришаева… Правда… стоп, а где же Бурунов? Зарплату не потянули? Ведь именно «Большая разница» дала ему такой небывалый взлет, он теперь у нас звезда, самая настоящая. Вспомните, вся та предыдущая программа держалась именно на нем. А сейчас будто осиротела.
Но есть еще Митя Хрусталев, его же надо куда-то пристроить. Он теперь такой значимый человек на Первом. Но когда же Митя был пародистом? Никогда. А теперь его таким делают.
Раньше они специализировались на обсмеивании собственно телевизионного контента, программ, ТВ-шоу, идущих на соседних каналах; но и собственным «богатством» не брезговали, вовсю смеялись над собой. А сейчас над чем смеяться-то? Сериалы — да, хорошо; «Слово пацана» — вообще отлично. Вот то, что «на новенького». Да и «Бриллиантовая рука» в обрамлении импортозамещения очень даже ничего. Но остальное…
Над кем смеетесь? Над Екатериной Андреевой, Ларисой Гузеевой, Тиной Канделаки… А кто это? Будто девушек из какой-то совсем уж глубокой древности вытащили на свет божий, не из этой жизни. А где новое телевидение? Нет никакого нового телевидения.
Эта «Большая разница» отлично показала, что собой представляет нынешнее ТВ. Кризис талантов, яркости, нешаблонности.
САМЫЙ СТРАШНЫЙ ФИЛЬМ
На ОТР в рубрике «Пять вечеров с…» герои 2000-х, нулевых. Королева в восхищении: там и «Игры мотыльков», и «Русалка» от великолепной Анны Меликян, и «В движении» Филиппа Янковского, и «Прогулка» от Учителя. Но, по-моему, самый главный фильм — «Мой сводный брат Франкенштейн» Валерия Тодоровского-младшего. Кино про войну, вернее, про ее последствия. Про постчеченский синдром.
Так про войну еще никто не снимал. В мирное время в нашу жизнь входит человек с одним глазом (Даниил Спиваковский). Не в этом дело — он ранен, навеки потрясен той войной, на которой был. Убивал, и его убивали… Но он выжил. Он контужен этой войной, и это еще мягко сказано. Нет, он убит на войне — оболочка, тело, которое еще существует, двигается, не в счет. Он просто уже не может (и никогда не сможет) жить среди людей. У него абсолютный сдвиг по фазе после всего пережитого, черно-белая жизнь, делящаяся на своих и врагов. Врагов значительно больше. Кругом враги.
Гениальное кино Валерия Тодоровского. Как же он раньше снимал! Гениальная роль Леонида Ярмольника. Не дон Румата от Германа, который мучил его, снимая это 15 лет; не еврейский дедушка от того же Тодоровского в «Одессе», а больше и прежде всего вот то, как Ярмольник здесь носит костюм, пиджак, как сутулится, как спит, прижав ноги, — вот где образ того человека, отца несчастного ребенка, искалеченного той войной. Вы просто хотя бы подумайте обо всем этом.
