На ком жениться?
Почему не женат? Потому что вовремя побывал на свадьбе приятеля. В районном загсе, живо напомнившем аскетично-голым казенным оформлением ритуальный холодный зал комбината обжига упокоенных душ.
Там и здесь процедура прощания (с бедолагой усопшим и вольной холостой жизнью) одинаково печальна, церемонии вершатся с использованием аналогичных ухищрений: проникновенных зряшных напутственных слов, заунывных заученных речей — о неотвратимости, необходимости, законности, добровольности, ответственности, обязанностях, важности состоявшегося события, будто не друзья и близкие собрались порадоваться и погоревать, а представители правопорядка ведут воспитательную беседу о выгоде обретения подземной жилплощади и недопустимости омрачения светлого будущего...
Там призывают к покаянию, тут с ножом к горлу требуют сказать «да»...
Предпочтительнее (на мой взгляд) столкнуться с бандой уличных грабителей, угодить в лапы вымогателей, пострадать от невероятно фантазийной (как пишут в рекламе парфюма) изобретательности телефонных мошенников, беспардонных охотников за прибылью, чем изнывать в удручающей скукотне той же самой корысти, неумело маскирующейся макияжем заботы о живых и мертвых, плетущей ахинею о райских кущах и уютных квартирах — будто бы — с нетерпением ждущих, когда в них заселятся брачующиеся, о воздаяниях и наградах, коими увенчают на том и этом свете приверженцев морали, и карах-возмездиях, которые обрушатся на мерзких нарушителей клятвы верности, данной под нажимом ханжеского человеческого сообщества...
Тут и там под сурдинку надрывно или бравурно шпарит невидимый или осязаемый оркестр, панихидный ансамбль обычно вознесен на хоры, читай: ангельскую верхотуру, свадебный расположен под боком присутствующих, затрепанные ноты топорщатся на пюпитрах — музыканты в эти святцы не заглядывают, потому безбожно фальшивят, лучше бы положили вместо партитур газету с судебным очерком, тогда стало бы объяснимо и извинительно, почему, увлекшись криминальным сюжетом, опаздывают или спешат, издают звуки не в такт.
Там провожают в никуда, целуют ледяной лоб, здесь, предвкушая бесконечный обоюдный парадиз, лобзаются герпесными губами... Апофеоз: гроб плывет в пылающую преисподнюю, вспыхнет и обратится в прах, жених и невеста обменяются кольцами, распорядитель торжественно объявит их мужем и женой, и они навеки сделаются обузой друг для друга, окольцованные звеньями общей цепи…
Вот и шарахнулся от женитьбы из-за продравшей наждаком процедуры: зачем спектакль, от которого оскомина и неловкость?
Да и на ком жениться?
В дурьей башке не помещается
Я не без изыска и претензии на моду одет. А претендентка на хорошее к себе отношение, дура набитая, не устает шпынять:
— Дурацкая шапка!
— Роскошная, — возражаю я.
Ей бы, дуре, не лезть на рожон и призадуматься. Нет, упрямо городит:
— Дурацкая!
Тупо настаивают лишь не сознающие последствий слов и поступков болваны. Или невменяемые несоображенки. И при этом на что-то позитивное для себя надеются?
Критиковать и таким способом возвышаться над уязвленным? Большого ума не надо! Каждый может. Но коль критикуешь, коль берешь на себя смелость выказывать недовольство и выплескивать замечания, во-первых, посмотрись в зеркало и объективно взвесь и оцени собственные внешние, а потом и умственные данные, а во-вторых, как минимум прояви заботу о критикуемом, займись его (а не только своим) гардеробом. Но в дурью башку такое не помещается, не взбредает.
Придиры-паразитки сами себя лишают шансов, все портят и уродуют. Им не на кого пенять, кроме как на себя — за то, что получают от ворот поворот.
Послал ее подальше.
Закидоны
Другая мымра-кикимора (они все мнят себя непревзойденными) исхохоталась:
— Всем ты хорош, но зануда!
И после такого откровения-излияния надеялась: воспылаю видеть ее в фате или без фаты постоянно, ежедневно, ежечасно? Буду смиренно сносить-терпеть ее закидоны?
Не обольщаюсь касательно своей искрометности, не блещу, что верно, то верно, остроумием. Но интуитивным чувством соразмерности и восприятием комического отчасти наделен.
А она? Чем она наделена помимо величайшего самомнения? И чего, спрашивается, от меня-зануды хочет? Зачем отирается возле скучного? Чего добивается? Штампа в паспорте? Покорности? Пусть первая проявит покладистость! Или поищет и найдет шута-весельчака-хохотуна. Он ее же и оборжет.
Что они собою представляют?
Они все на одну колодку. Потому не клеюсь, не пристаю, огибаю стороной. Не помогает. Липнут. Виснут, будто игрушки на новогодней елке. Или набрасываются, как пираньи. Они всегда набрасываются на мало-мальски аппетитного, заслуживающего внимания. Чтобы обглодать. До последней косточки. А преподносят корыстные интересы таким манером, будто искренне желают добра. И стремятся сделать избранника лучше. Честнее. Порядочнее. Смелее. Щедрее. Теряют сон и покой от намерения воспитать мужчин идеальными. Нет конца их благим намерениям, мостящим дорогу в ад!
Сами что собою представляют? Но воображают невесть что!
Я такой, какой есть, и вполне себя устраиваю. Из этого им и надо исходить.
Как я открутился
Простудился. Поплелся в поликлинику. К врачихе. Естественно для настоящих мужчин: выбирать врачих, а не врачей.
Она, докторица эта, видит (по крайней мере должна, если не слепая): болезному не до шашней, ему ни до чего, мучит кашель, но у них у всех на уме одно. Сразу поставила вопрос ребром: либо окажешь недвусмысленное внимание, либо не буду исцелять. Ну и куда было деться?
Разговор с ней измотал. Надо ведь проявлять стойкость, если женщина откровенно атакует. Предлагает себя. Беззастенчиво и нагло.
Впрочем, неудивительно: перед суперменом им не устоять, подавай, как они выражаются, тепло и заботу, а реально жаждут взнуздать, ободрать. Постоянно надо быть настороже. Встречать в штыки любое поползновение, холодно и корректно отфутболивать притязания формально слабого, а на практике всемогущего пола.
Она, я опомниться не успел, вламывается в фрейдовское подсознание:
— Как спите?
Согласитесь, вопрос (да нет, призыв!) не просто провокационный, а лобовой, требует отпора. Но уже в самой его постановке, в подоплеке, таятся неизбежность, обреченность однозначного выбора, заложены подстрекательский запал, мотив и явная директива, готовое сфабрикованное понукание. Это не какой-нибудь размытый неопределенный подвох.
Я умею держаться в рамках. До поры.
— Лежа, — отвечаю с тяжелым вздохом. Вполне корректно и нейтрально. Ибо не собираюсь ее двусмысленностям потакать. Кроме того: вранье не даст эффекта, не позволит увильнуть. Ну, допустим, скажу, что кемарю стоя или на четвереньках, как лошадь. Что ложь изменит? Если дамочке встряло, своего добьется.
Она тотчас уразумела мою дипломатическую джентльменскую уловку, но от прямолинейной тактики не отказалась и напролом, бестактно сдала на попятный:
— Не надо драматизировать. Мой совет: горчичники, витамины...
То есть нагнетает. О стимулирующих средствах — массажах, банях, отварах шиповника. Чтоб пропотеть. Такое ее иносказание легко и сразу прочитывается. Подвела к тому, что не помешает грелка на бронхи. И бесстыжими глазами хлоп-хлоп, ухмыляется плотоядно и медовым голоском:
— Почему не вызовете на дом? Если настолько плохо? Зачем ехать? Через весь город?
От прямого навязывания-навяливания в гости надо столь же энергично открутиться. Дать прямой отлуп.
— Вот смотрю на вас, — говорю. — Подтянутая, бодрая. А пока доедете ко мне, превратитесь в измученную клячу. И вколете мне не десять кубиков пенициллина, а сто стрихнина — это в ваших женских традициях. Или в ухо яд всыплете.
Она, в меру испорченности, трактует мой ответ на свой лад и в присущем, свойственном женщинам ключе переходит в наступление! Прямотой ее не пронять. Оправдываются худшие мои опасения. Велела задрать рубаху! Щебечет, наглая тварь:
— Вы аж побелели! Что с вами? Давление зашкаливает?
И меня за руку и — дерг на кушетку. Мне стало дурно. Меня — в карету «скорой помощи». И помчали. Не домой. А в ближайшее медучреждение. Если бы домой, она, естественно, воспользовалась бы шансом. Вперлась бы. А так лишь увязалась в провожатые. Якобы из гуманных соображений и ради того, чтоб мгновенно прийти на выручку, если состояние ухудшится. Знаем мы эту выручку! Я был в ослабленном, невменяемом состоянии, сопротивляться ее нахрапу не мог. Да и бесполезно: женщины что хотят, то творят.
Как же она в меня впиякалась! Оставалась возле, пока оформляли историю болезни. Странно, что повезли на обследование. Наверное, хотела по дороге в загс затащить. Но я бы не дался.
