Литературные свидетельства — «лагерная» проза и воспоминания родственников репрессированных — начали появляться в 1970-х за границей. В России их официально издали только в начале 90-х. С документальными свидетельствами ситуация оказалась сложнее. Приказы и постановления времен Большого террора начали рассекречивать после того, как распался СССР, но некоторые из них до сих пор недоступны историкам из-за грифа «секретно» или вовсе уничтожены. Исследовать судьбу жертв сталинских репрессий помогает, как ни странно, сама земля, ведь именно в ней находят тысячи останков приговоренных к высшей мере.
Выставка в Музее истории ГУЛАГа посвящена тому, как находили места массовых захоронений жертв Большого террора на территории современной России. Организаторы рассказывают, почему о них предпочитали молчать, и о чем умалчивать не получалось. Экспозицию предваряют небольшим историческим экскурсом — из чего состоял Большой террор.
Его предтечей стала так называемая чистка партийных элит, которая началась в 1936 году. Самым известным прецедентом, положившим начало массовым репрессиям в РККА, стало дело маршала Тухачевского. По оценкам историка Олега Хлевнюка, в 1936 году к расстрелу приговорили 40 000 партийных работников и военных. Списки утверждал и подписывал Сталин. Старший научный сотрудник Музея имтории ГУЛАГа Татьяна Полянская рассказывает:
«Перед вами как раз списки лиц, подлежащих суду военной коллегии Верховного суда СССР. И эти списки готовились в НКВД. В них входили в основном представители партийно-государственной элиты, руководящие кадры высшего и среднего звена. И готовились они в НКВД. Далее поступали уже к Ежову, а Ежов их отправлял в Политбюро на подпись Сталину и членам Политбюро. Вы видите, подпись «За. Сталин», Москва-центр, Горьковская область, подписи Ворошилова, Кагановича, Молотова. В одном из списков фамилия зачеркнута и подписана «Бить-бить», то есть этому человеку временно откладывали приговор к высшей мере наказания, чтобы получить от него еще какие-либо показания. Первая категория означала расстрел, вторая - тюремное заключение, впоследствии, в 1938-1939 годах, это уже было лишение свободы в исправительно-трудовом лагере. Списки шли уже в военные коллегии Верховного Суда СССР. Суд проходил формально. По сути выносилось судебное решение, которое уже утвердили Сталин и Политбюро».
Большой террор в СССР начался с августа 1937 года, когда НКВД и Политбюро начали выполнять массовые операции против антисоветских элементов (так называемая «кулацкая операция» была направлена против крестьян-кулаков, бывших помещиков, царских чиновников и белых офицеров, «церковников», эсеров и меньшевиков) и контрреволюционных «национальных контингентов», которых подозревали в шпионаже в пользу стран «капиталистического окружения» — Финляндии, Эстонии, Латвии, Польши, Германии, Румынии... Эти репрессии захватили широчайшие слои населения. По самым скромным подсчетам, репрессировали более миллиона человек. В представлении сталинского руководства Большой террор был необходим для устранения так называемой «пятой колонны» в преддверии войны.
Для реализации секретного «Приказа-00447» о репрессиях против антисоветских элементов был создан внесудебный орган «тройка», а для реализации приказа по национальным операциям - внесудебный орган «двойка», в который входили два человека — нарком внутренних дел и прокурор. Органы для реализации таких приказов создавались в каждом из регионов.
Историки до сих пор не могут прийти к общему мнению о количестве жертв Большого террора. Цифры продолжают расти по мере того, как появляются новые документальные свидетельства. В 2017 году говорили о 680 тысячах человек, в 2024-м специалисты Музея истории ГУЛАГа называют цифру в 767 000 расстрелянных и с горечью прибавляют к ней «не менее».
Спустя восемьдесят лет о местах массовых захоронений (по официальным данным, в России их около 90) узнают по рассказам участников и свидетелей событий и косвенным документам из архивов органов госбезопасности. На некоторые захоронения буквально натыкаются случайно (захоронение во дворе жилого дома поселка «Шершни» Челябинской области обнаружили, когда хозяйка решила обновить водопровод), о некоторых позволяют судить случайно найденные в делах офицеров и осужденных подсказки, вокруг иных «братских могил» слагают городские легенды.
В 2014-2015 году, когда создавалась концепция по увековечиванию памяти жертв политических репрессий, регионы отчитывались о том, обнаружено ли у них место массового захоронения и насколько оно мемориализовано. Еще раз подтвердилось, что в каждом уголке России есть хотя бы одно место, куда приходят родственники репрессированных. Уровень мемориализации, конечно, разный, и статус у этих мест тоже разный: мемориальный комплекс, мемориальное кладбище, объект культурного значения. Татьяна Полянская, старший научный сотрудник Музея истории ГУЛАГа, рассказывает:
«В конце 80-х, в начале 90-х потомкам репрессированных было важнее знать не конкретное место, не его размеры, а просто иметь место, куда можно прийти помянуть, положить цветы, вспомнить своих родителей. Тогда еще не задавались вопросом о точной территории — нашли место, сделали три раскопа, теперь это место мемориальное, его можно посещать».
Основной фактурой экспозиции стала земля с мест захоронений. Помещение, в котором расположена выставка, оформлено в виде ямы или темного склепа. Это неслучайно, ведь именно в земле сокрыты очень многие тайны Большого террора. Татьяна Полянская рассказывает:
«Историки знакомы с основной статистикой, механизмом проведения репрессий, причинами начала Большого террора и причинами его окончания. А вот что касается земли и мест захоронения, то это до сих пор настолько засекреченная история, что профессиональные историки никогда этим не занимались. Занимались чаще всего общественники, инициативные группы, именно те люди, к которым чаще всего обращались потомки репрессированных с просьбой найти место захоронения. Потому что отсутствие документов всегда мешает историку работать. Историк работает с документами, с материалами. Здесь их практически нет».
География выставки обширная. Кураторы рассказали о мемориальных комплексах со всей страны - Челябинский поселок «Шершни» и «Золотая Гора», екатеринбургский «12-ый километр», тульский «Тесницкий лес», томский «Колпашевский яр», ленинградская «Левашовская пустошь», карельский «Сандармох», «Бутовский полигон» и «Коммунарка». Рассказывают о десяти местах, где были захоронены жертвы Большого террора. «Земля-37» у этих мест разная: где-то — почва, где-то — лес, где-то — песок.
Интересную историю привезли в Москву с Колпашевского яра. Экспонат оттуда — это пески с обрыва. Колпашевский яр — захоронение около города Колпашево на берегу реки Оби. В 1979 году, накануне праздника Первомая из-за изменения русла Оби размыло берег неподалеку от места, где в 30-х годах стояла Колпашевская тюрьма. Человеческие останки просто стали падать в реку. Оказалось, что на месте размыва находилось захоронение.
Об этом сообщили в Москву, всю территорию оцепили, запретили судоходство. Силами КГБ и МВД провели «санитарную операцию»: люди из органов внутренних дел уничтожали трупы заключенных. Среди жителей распространили легенду, что там захоронены те, кто был расстрелян во время войны — предатели и диверсанты, но не жертвы репрессий. О событиях того времени рассказывает документальный фильм.
На выставке также показали уникальные архивные документы, которые помогли историкам обнаружить и исследовать захоронения. Косвенными свидетельствами стали документальные письма, сопроводительные записки и даже фрагменты уголовных дел. О том, как удалось обнаружить захоронение узников Соловецкой тюрьмы особого назначения на урочище Сандармох, рассказывает Анатолий Разумов — один из самых известных в России историков, работающих с темой Большого террора, руководитель центра «Возвращённые имена» при Российской национальной библиотеке:
«В архивах ФСБ по Ленинградской области, [мы отыскали] сначала дело Матвеева, капитана госбезопасности, заместитель начальника административно-хозяйственного управления НКВД Ленинградской области, который был арестован в 1938 году за превышение должностных полномочий. В его деле оказались свидетельства о том, что как раз расстрелы проходили в определенном месте. Об этом и о других свидетельствах мы рассказываем о выставке. Также одно из свидетельств — это выданное Матвееву удостоверение, от 16 октября 1937 года, в том, что он командирован в район ВВК для выполнения специального поручения управления НКВД Ленинградской области. Дело в том, что соловецкие узники были приговорены к высшей мере особой «тройкой» под Ленинградской областью. И это дало толчок, скажем так, хотя бы к какому-то региону поиска места захоронения. И здесь также документы о том, что убили 1116 человек. Это первый соловецкий этап приговоренных. Есть и иные документы, которые помогли определить место захоронения расстрелянных в Ленинградской области, с ними вы познакомитесь на выставке».
Всего, по оценкам историков, таких соловецких «этапов» три, но о местах захоронений двух — неизвестно, но Анатолий Яковлевич Разумов говорит, что уже на протяжении нескольких десятилетий ищет захоронение и второго, и третьего Соловецкого этапов. Места эти до сих пор не найдены, но память о жертвах Соловков и других лагерей продолжает жить.
