Елена (имя автора письма изменено. — «МК») занималась в детской театральной студии со второго класса. Бросила обучение пять лет назад. По ее утверждению, из-за слишком откровенных театральных сцен и грубого отношения руководительницы студии. Тогда ей было 15. Почему рассказать о сексуальных бесчинствах девушка решилась только спустя столь продолжительное время? На этот вопрос Лена ответила, что собиралась с духом и искала единомышленников. С детства мечтая о театре, она выбрала другую профессию. Но ей не дает покоя мысль, что в студии по сей день занимаются дети и продолжают сексуально раскрепощаться на сцене.
Мы нашли выдержки из личного блога руководителя студии Марины Витальевны (имя изменено. — «МК»):
«Нам запретили трогать друг друга. Прикосновению стали придавать скользкое, неприятное, неправильное значение. (...) А ведь отсутствие прикосновений сильно отдаляет, буквально отбрасывает назад в своем развитии».
И дальше режиссер признается: «Я очень много использую телесных тактик на взаимодействие в работе с детьми».
Об одном из таких телесных упражнений автор письма рассказала «МК».
— У нас была сцена со стриптизом. Мне по роли нужно было тереться спиной о спину партнера, как будто я его соблазняю. Мне было ужасно стыдно. Я никогда так близко к парню не подходила, а тем более не касалась своим телом. Но я делала все это, и мне было страшно показать свою неопытность, как будто в этом есть нечто постыдное».
Подобные занятия с прикосновениями в студии называют «тренинги на сближение». Их нет в расписании. Занятия проходят как внеклассные. На них приглашается избранный круг, но все — подростки. Но и обычные репетиции проходят в том же духе.
В одной из сцен режиссер решила, что героиня должна выйти на сцену в простыне, но чтобы зрителю казалось, что под тканью она абсолютно голая. Для этого было решено облачить 14-летнюю студийку в бесшовное телесное белье. Но школьница напрочь отказалась имитировать обнаженку. Потом все-таки сжалились и позволили оставить под простыней обычную спортивную футболку и шорты, рассказывает наша собеседница. О своем опыте раскрепощения у нее тоже есть что рассказать.
— У меня была сцена в постели. И меня художественный руководитель укоряла, что я неэротично просыпаюсь. А мне 14! Я не знаю, как эротично просыпаться. И еще в одном спектакле у нас была сцена на стульях. Я лежала, а на мне — парень. Тоже такое себе.
Из личного блога руководителя студии: «С самого маленького возраста на уроках я приучаю детей к телесным контактам, ну и, безусловно, зрительным, эмоциональным и вербальным. Иногда это вызывает восторг. Чаще — косые взгляды. Не положено! Зато к 12 годам, к самому трудному возрасту, мои актеры и актрисы спокойно и с радостью контактируют друг с другом».
После того как пробежишь этот пост глазами, хочется вернуться и уточнить возраст. Точно ли в 12 лет пора «контактировать друг с другом»? Да, все верно. Хотя собеседница «МК» рассказывала, что ее призывали «контактировать» в 14, и для нее и ее ровесниц это был серьезный барьер.
Отрывки из спектаклей студии можно найти в Интернете. Очевидно, что детям нравится выступать на сцене. Обращаешь внимание на количество мальчиков. Как известно, в театральных, танцевальных, вокальных группах они всегда в большом дефиците. А здесь хватает на каждую девочку. Только что смущает — артисты-то, изображающие поясные сцены, — совсем желторотые подростки. А уж о сексе говорят в открытую. Парень, с виду лет 15, даже держит таблички с надписью: «Секса — нет». В то, что его нет, охотно верится. Но спектакль как раз об «этом самом». И даже, по словам нашей собеседницы, демонстрировался как взрослый.
Из личного блога руководителя студии: «Я ставлю про любовь. Даже если ее нет в сюжете, я придумаю любовную линию. (...) Так что если вы попадете на мой спектакль любого возраста, даже семилеток, там обязательно будет «любовь» между мужской и женской особями».
Понятно. Еще «Битлз» пели, что все, что нам нужно, — это любовь. Но Леннону тогда было больше 18.
«МК» нашел других выпускников студии. Вопросу о сексуальном раскрепощении они сильно удивились.
— Никогда такого не было. К сожалению. Я бы не отказался, — уверяет Никита.
«Вы поймите: главный зритель всех спектаклей детской студии — это родители, — переходит на серьезный тон молодой человек. — Если бы там было что-то такое, то неужели они не пожаловались бы, не забрали ребенка, не устроили скандал? Почему их все устраивает?»
«МК» попросил режиссеров и артистов других детских театральных студий дать свои комментарии насчет детских любовных сцен.
— У нас очень мало поцелуйного, а где есть — не помню, чтобы несовершеннолетние были задействованы, — рассказала «МК» актриса любительского театра.
Что касается поцелуев, то куда же без них! Но для этого есть специальная актерская техника.
— Чаще всего используется сценическая условность, почти всегда можно прикрыться сковородкой или еще что-то — и ни разу такого не было с несовершеннолетними. Я не знаю просто, связано ли это с чем-то, но потребности не возникало ни разу, — раскрывают свои секреты в еще одной студии.
Жизнь на сцене должна быть немного со знаком плюс, немного гипертрофированнее и концентрированнее. Может быть, поэтому театральный народ более раскрепощен, подвержен ярким эмоциям, острее и демонстративнее переживает события. Такова профессия. Как говорят артисты: «Мы не рассуждаем, зачем надо залезть под стол и лаять. Если режиссер говорит, то я лезу под стол и лаю». Продолжая эту мысль, можно сказать: если режиссер говорит целоваться, то надо целоваться. Но вот только дети — еще не профессионалы. И переносить на них свой уровень профессионализма как-то рановато. Театр для них пока что просто веселая игра, без преодолений.
