Марианна Киреева - выпускница сценарно-киноведческого факультета и аспирантуры ВГИКа, режиссер документального кино и телепрограмм по истории кинематографа. В 1998 году вместе с Наумом Клейманом она сняла неигровой «Дом Мастера» к 100-летию со дня рождения Сергея Эйзенштейна, получивший позднее ТЭФИ.
«Улыбнись!» Марианна Киреева создала по собственному сценарию и в хорошей продюсерской компании Сергея Брагина, много лет продвигавшего российское кино по всему миру, и киноведа и талантливого фестивального отборщика Ситоры Алиевой, для которой это дебют.
Судьба главного героя - советского кинорежиссера, четырежды лауреата Сталинской премии Фридриха Эрмлера - настолько необычна, как и многие судьбы его современников, что могла бы стать основой сценария захватывающего сериала. Столько в ней поворотов: сирота, мальчик на побегушках в аптечной лавке, красноармеец, чекист, коммунист, кинорежиссер, которого называли в кулуарах Фридрих Великий... По странному стечению обстоятельств имя этого самобытного человека и творца почти забыто. Его почти не знают ни у нас, ни за рубежом.
Фильм «Улыбнись!» - дань его памяти, абсолютно нехрестоматийная, живая. Идет он чуть больше часа. В задачи авторов не входило намерение охватить всю биографию героя, а прожил он не так уж и много - 69 лет. Зато есть ключевая история, многое определившая в его судьбе.
Кинохроника сопровождает важные события жизни Фридриха Эрмлера, а когда-то Владимира Бреслава. Псевдоним он взял в 1919 году. Родился будущий советский режиссер в еврейском местечке Режица на территории нынешней Латвии. Семья жила в нищете. «Я не привык к обуви летом. Только осенью или по праздникам надевали ее в семье», - говорится от лица главного героя.
Его отец уехал в США и умер там, когда старшему сыну Владимиру было всего лишь 12 лет. Мать осталась одна с пятью детьми. Старшему пришлось купить зимнюю обувь и пойти работать аптекарским мальчиком. Запах аптеки с той поры воскрешал в памяти картинки детства. Увлеченный идеями фрейдизма, Эрмлер считал, что холод и голод определяют суть человека, а вовсе не секс, как считал Фрейд. В этом кроется объяснение многим его поступкам и особенностям характера. В 1913-м Владимир заболел кинематографом - «тяжелым недугом», как определит он сам.
В 1929 году Эрмлер снял шедевр немого кино «Обломок империи». Его вполне достаточно, чтобы войти в историю мирового кино, но этого не произошло. Время многое меняет в восприятии фильмов. Сегодня возвращение с фронта контуженного героя Эрмлера, который блуждает по мифическому Петербургу в поисках жены и задается вопросом:«Куда я попал? Не понимаю», производит сильное впечатление. Бородач в шинели с удивлением наблюдает за мирной и вполне буржуазной жизнью граждан, где о войне как будто и не знают. Да и Петербурга никакого нет. Герой растерянно бродит вокруг конструктивистских зданий Харькова.
Эрмлер снял «Великого гражданина» о Сергее Кирове, «Она защищает Родину» с Верой Марецкой, «Великий перелом» о Сталинградской битве и тех, кто обеспечил в ней победу, «Неоконченную повесть» о любви и самоотверженности простых людей, где главные роли сыграли Элина Быстрицкая и Сергей Бондарчук...
«Я и есть Фридрих Эрмлер!» - в шутку скажет научный консультант фильма «Улыбнись!» Евгений Марголит, выступающий еще и как рассказчик. А рассказчик он и в жизни изумительный. Про кино может поведать захватывающие истории. Вместе с ним мы путешествуем по хранилищам Госфильмофонда и ушедшей бездонной эпохе. «И куда меня занесло? Ах, да. Это Госфильмофонд России», - говорит Евгений Марголит, находясь среди шкафов с подшивками старых газет. Почти как в «Обломке империи»: «Куда я попал? Не понимаю». Мы видим рассказчика чаще всего со спины, так что создается иллюзия, что это и есть Фридрих Эрмлер. Позднее от лица главного героя заговорит начинающий актер, студент ВГИКа из мастерской Владимира Меньшова и Веры Алентовой Владислав Савчук.
Фильм снимался еще до того, как крупнейший наш киноисследователь Евгений Марголит вынужден был покинуть Госфильмофонд по причине «неясности представлений нынешней дирекции о специфике деятельности» этой организации». Звучит как в прощальной записке писателя Александра Фадеева 1956 года: «Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал свою жизнь, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено».
Фактически Марголита подвели к увольнению очередные временщики, имен которых давно никто не запоминает. Заслуги, талант и знания крупнейшего специалиста и гордости Госфильмофонда для них пустой звук. Так что само присутствие в стенах крупнейшей киносокровищницы такого уникального рассказчика приобретает какое-то трагическое звучание, которое не закладывалось авторами, но сработало на благо их фильма. История отечественного кино, советского в особенности, полна больших драм.
В одной из газет Евгений Марголит находит статью Эрмлера о его встрече с Чарли Чаплиным в 1935 году. В США его взял с собой руководитель Главного управления кинематографии Борис Шумяцкий, мечтавший построить Советский Голливуд в Крыму. Не успел. В январе 1938-го его арестовали, а в июле того же года расстреляли. Тоже сюжет для большого рассказа.
Чарли Чаплин для Эрмлера – бог, икона. При этом они почти ровесники. Эрмлер родился в 1898-м, Чаплин – в 1889-м и пережил советского коллегу на десять лет. От лица Великого Фридриха звучит текст: «Чаплина гонят, а он все равно лезет. Так вот и я ходил в кино. Денег-то у меня не было». Мальчишкой он проникал в зал деревянного барака под названием «Театр». И вот чудо – теперь Чаплину «нравится, что я делаю».
«В 1930-м в Голливуде показали мой "Обломок империи"», - говорится от лица Эрмлера. За фильм его поблагодарил сам Чаплин. Их встреча в Америке состоялась не сразу. Чаплин тогда заканчивал картину «Новые времена». А когда они наконец встретились, показал Эрмлеру сначала один фрагмент, затем второй, а потом и весь фильм. Финал картины не вселял надежду. С ним не согласился Эрмлер, словно призывавший: «Улыбнись!» В советский прокат "Новые времена" вышли в 1936 году. У них был совсем другой по настроению финал.
Встреча с Чарли Чаплиным стала для многих выдающихся людей важным событием. В 2014 году в рамках Токийского кинофестиваля ему довелось побывать на специальной акции в Кабуки. Этот знаменитый японский театр Чаплин посетил в 1936 году. На старой и сильно увеличенной фотографии, которую в тот памятный вечер продемонстрировали на сцене, он запечатлен рядом с актером Кабуки Мацумото Коширо VII. А в 2014-м уже его внук и тоже потомственный актер Кабуки Ичикава Сомегоро участвовал в 15-минутном фрагменте традиционной японской драмы, а затем поделился подробностями исторической встречи своего деда с Чаплиным. В финале показали «Огни большого города».
Чаплин мечтал снять фильм о Христе, о том, как в кабаре хотели поставить представление про Иисуса Христа. У Эрмлера в «Обломке империи» есть сцена распятия с противогазом. Он многие годы хотел снять фильм о потерявшем слух Бетховене, но жизнь уходила на другое — воспевание коллективизации, советских героев. Любопытно, что его сын Марк Эрмлер, как и мечтал отец, стал дирижером, работал в Большом театре. В «Улыбнись!» от лица Бетховена говорит композитор Александр Чайковский.
«Мы, мальчишки из 20-х, успели мало...» - современные молодые актеры и студенты ВГИКа говорят от имени поколения Эрмлера: Владислав Савчук, Михаил Бернацкий, Илья Стапран, Сергей Фишер... Они разыгрывают сцены из его жизни: первое посещение кинотеатра, поступление в консерваторию, когда демобилизованный солдат (в 1916-м Эрмлера мобилизовали в армию, воевал он до 1917-го) приходит туда, хотя никогда музыке не учился. Биографию советского кинорежиссера молодые участники фильма наверняка изучали по ходу съемок, а прежде толком не знали. В этом и фокус.
Эрмлер, кстати, как и они, мог бы стать киноактером. Да много кем мог. Вокруг его имени сложилось столько удивительных и иногда анекдотических историй. Быль в них приправлена фантазией, характеризующей его непростой характер. Говорят, что на экзамен в Петроградский техникум экранного искусства он пришел с маузером. Да и потом с его помощью не раз решал вопросы общественной жизни. Кому-то из современников он запомнился как плачущий большевик. Двойственность и противоречивость его натуры чувствуется в «Улыбнись!».
