Он ушел из жизни в январе 2000-го — как принято говорить, в самом расцвете сил. А 15 июля 2024 года Махмуду Алисултановичу исполнилось бы 100 лет.
Я имел счастье общаться с маэстро в студенческой юности, хотя и недолго. Обычно он шествовал в окружении друзей и поклонников: высокий и статный, в приталенном пальто с собольим воротником, элегантном костюме и щегольских туфлях. Подходить к нему я стеснялся даже после знакомства. Вдруг не узнает меня? Ведь всех почитателей и поклонников не упомнишь!
Так думал я, но так совсем не думал он. Махмуд каждый раз улыбался при встрече и приветливо кивал. Находил возможность оказать знак внимания молодому студенту, несмотря на свой высокий статус, мировую известность и славу. Не то что нынешние «мегазвезды», к которым даже на кривом «Майбахе» не подъедешь...
Бари Алибасов вспоминал, что во время американских гастролей Эсамбаева весь месяц в Карнеги-Холл были аншлаги. Встречи с чародеем танца искали ведущие политики, писатели, звезды мирового кино. С кем-то он был знаком лично — к примеру, с кубинским лидером Фиделем Кастро или знаменитым писателем Эрнестом Хемингуэем. А с кем-то даже дружил много лет, как с выдающимся итальянским певцом Робертино Лоретти или французскими кинозвездами Жаном Марэ и Жераром Филиппом. Достаточно сказать, что уникальную фигуру Махмуда Эсамбаева запечатлели в своих работах Пабло Пикассо, Сальвадор Дали и другие великие мастера. А премьер-министр Индии Индира Ганди подарила ему сценический костюм с сотнями драгоценных камней, в том числе бриллиантов. Говорят, эти бесценные шедевры пропали в 90-е годы во время военных событий в Грозном…
Махмуд Эсамбаев был не только великим артистом, но и выдающейся личностью. Его остроумие, изящество и легкость общения отмечали все, кому довелось хотя бы раз оказаться в его компании. Певец и композитор Юрий Антонов говорит в своем интервью, что в скромной однокомнатной квартире Махмуда в центре Москвы никогда не закрывались двери: гости шли и шли, чуть ли не группами. И для каждого он находил время, чтобы выслушать или помочь, если требовалось. Никого не забывал и ни с кем не прерывал однажды сложившихся отношений. «Души и доброты был невероятной», — так отозвался Юрий Антонов о своем друге Махмуде.
— Я служил в спортроте в Евпатории, — рассказывает выпускник журфака МГУ, бывший главный редактор «Объединенной газеты» Сайд-Хамзат Гериханов. — Летом начались гастроли Эсамбаева. По своей наивности я поделился с сослуживцами, что мы с Махмудом из одного чеченского села — Атаги. И вообще, знаменитый танцор — друг моего отца, не раз бывал в нашем доме, что было правдой. «Давай тогда на концерт сходим! — начали агитировать ребята. — Это же друг твоего отца».
И вот подошли мы к зданию городского театра — в своей армейской одежде, в кирзачах. Билетов в кассе нет, как и денег в наших карманах. Да и откуда у солдат деньги? Я подумал: все, конец моей бесславной миссии.
Через некоторое время подъезжает автомобиль «Чайка», из которого вышел Эсамбаев в изящном светлом костюме. Его сразу же обступили десятки людей, шумят, галдят — не подойдешь! Махмуд оглядел всех, в том числе стоящих в стороне, и, буквально выцепив меня из этой толпы, жестом подозвал к себе: «Почему не заходишь?»
Я сразу признался, что билетов нет. К тому же здесь со мной друзья-сослуживцы.
«Заведите всех! — скомандовал Махмуд, обращаясь к организаторам. — И посадите на первый ряд».
Администратор от растерянности аж взмок. Целая футбольная команда, одиннадцать человек. Куда их?! «Там ни одного места, — пытался он ответить. — На переднем ряду цирковые артисты-лилипуты!» «Ничего страшного, — парировал Махмуд, — посидят вместе с солдатами».
…Через много лет они встретились на официальном мероприятии в Москве, причем за одним столом. Сайд-Хамзат решил напомнить про тот комичный эпизод и еще раз поблагодарить за приглашение всей компании на концерт. «Я помню, — ответил Махмуд. — Это же ты сидел на первом ряду с лилипутами на коленях…»
Его называли «человек-праздник» за редкое умение создавать вокруг атмосферу легкости, веселья и доброты, хотя самого жизнь не очень баловала. Видимо, в эти минуты он и сам заряжался положительной аурой. Таким же позитивным оставался Махмуд в семье — в общении с супругой Ниной Аркадьевной, дочерью Стеллой и внуками.
— У нас всегда было приподнятое настроение только от того, что он дома, — рассказывала автору этих строк Стелла Эсамбаева. — Не помню, чтобы мы унывали, когда оставались вместе. Если папа рядом, вокруг радостная атмосфера. Знаете, он был очень легким человеком, с огромным чувством юмора.
Как-то группу российских артистов во главе с Махмудом Эсамбаевым — президентом Международного союза деятелей эстрады — пригласили в Баку на юбилей легендарного Полада Бюльбюль оглы.
— Кажется, еще недавно мы поздравляли здесь отца Полада — знаменитого Бюльбюля, — начал Махмуд, — а сейчас празднуем полувековой юбилей самого Полада. Чтобы новоиспеченный «аксакал» не забывал о быстротечности жизни, я привез ему красивую кавказскую папаху…
Полад решил поддержать старшего товарища шутливой репликой:
— Махмуд, папаха на вашей голове еще лучше!
Эсамбаев сделал паузу, снял свою высокую каракулевую шапку и бросил в сидящего напротив Полада со словами:
— На, держи! У меня и голова лучше!
В зале раздался гомерический хохот.
Махмуд не раз признавался, что, выходя на сцену, никогда не знал заранее, о чем будет говорить с публикой в перерывах между танцами. Мысли и слова возникали неожиданно. Поэтому все его выступления — импровизация и экспромт. Увлекательные рассказы из богатой артистической жизни, веселые истории, дополненные фантазией самого рассказчика, нравились публике именно своей неповторимостью и новизной. Любую сложную ситуацию, любую драму он одной-двумя фразами мог обратить в шутку, снимая напряжение публики и поднимая ей настроение.
Однажды в оперном театре в Ереване проходил торжественный концерт. Выступающие долго рассказывали о драматической судьбе армянского народа, который веками стонал под игом великих империй. Когда Махмуду дали слово, он подошел к микрофону и с серьезным видом произнес:
— Как никому другому понятны мне боль и страдания армянского народа! Так как я сам более полвека продолжаю томиться под армянским игом…
Зал оперного театра буквально взорвался аплодисментами. В Армении каждый знает, что его супруга Нина Ханумянц — армянка по происхождению. Надо ли говорить, что дальнейший концерт прошел на ура!
А ведь в жизни и карьере Эсамбаева отнюдь не все было так легко и весело. В 16 лет он, выступая с концертной бригадой на фронте перед красноармейцами, получил тяжелое ранение. Затем — депортация в Среднюю Азию, куда он отправился вслед за родителями, хотя имел официальную бронь. Немного восстановив здоровье, продолжил карьеру в Киргизском театре оперы и балета.
В 1957 году принял участие в Фестивале молодежи и студентов в Москве, где выиграл все главные призы и получил три золотых медали. Его сразу включили в группу артистов балета, вылетающих на гастроли во Францию и на Американский континент. Кстати, это был первый послевоенный «десант» советских артистов за рубеж, среди которых выделялся высокий и изящный танцор с необычным «русским» именем Махмуд.
Его уникальные танцы вызывали восхищение иностранного зрителя. Больше всего молодой Эсамбаев поразил тем, что умудрился прямо во время гастролей освоить сложные латиноамериканские танцы, которым учат с самого детства и которые считаются чуть ли не ритуальными. Махмуд с коллегами исполняли их в каждом следующем городе, вызывая у публики шквал оваций. И это, конечно же, воспринималось как знак глубочайшего уважения к культуре народов Латинской Америки. Местные газеты писали: «Почему же, приезжая к нам, американцы видят только деньги, а вот советские звезды увидели нашу душу. Они исполнили наш народный танец «Хоропо» так, как танцует наш народ, и даже красивей и задушевней».
Интересные воспоминания самого Эсамбаева о прощальном концерте в Каракасе привел в своей повести Геннадий Пожидаев. «И вот мы выходим на сцену в национальных венесуэльских костюмах, начинаем их любимый народный танец. С первых аккордов все зрители встали и начали в такт аплодировать, а закончили мы под громовые аплодисменты. В зале будто голуби летали: женщины машут платками, мужчины — шляпами. Весь зал кричал: «Браво!», «Бис!», «Спасибо, рус!» Мы еще два раза повторили танец, после чего толпа в тысячу людей ринулась на сцену. Подняли нас, понесли в зал. И не было ни одной руки, которая бы к нам не тянулась. В зале стоял сплошной плач, и это передалось нам, и мы плакали. Живой человек не мог бы не заплакать от того, что здесь творилось. Потом мы раздавали автографы до 3 часов ночи, вереницы машин провожали нас в отель. Утром на аэродроме нашу группу провожали в Рио-де-Жанейро тысячи людей…»
К сожалению, закончить разговор на этой мажорной ноте не получается. За свою долгую творческую жизнь Махмуд Эсамбаев подарил миллионам столько радости, положительных эмоций и показал всему миру красоту нашего многонационального искусства. И, наверное, достоин того, чтобы его имя вспоминалось не только по круглым датам…
