«В Москве по-настоящему любят искусство»
— Почему вас называют «черный сибиряк»? Есть сибирские корни?
— Сибирь — мой любимый регион в России. А любимый город помимо Москвы — Новосибирск. Это первый город в России, куда я попал. Как-то раз там на репетиции с моим другом-басистом разговаривали и он пошутил, мол, нам нужна концертная программа под названием «Черный сибиряк». А я ему ответил, что звучит прекрасно и заодно поможет поднять продажи. Хорошая реклама!
— Россия — ваш второй дом?
— Москву считаю своим вторым домом, абсолютно точно.
— Знаю, что на вашу долю в Москве выпало много приключений. Когда и почему решили переехать сюда?
— Россия для меня одно большое приключение, это правда. Я переехал в 2022 году, но впервые побывал в России в 2018-м, в Новосибирске, с моим хорошим другом Николаем Мищенко (пианист и композитор. — М.Ч.). Мы вместе учились в Беркли. Так вот, в Новосибирске мы выступили в большом концертном зале, а затем были концерты в Москве, Пятигорске, Нальчике… Я встретил столько потрясающих людей! И закончилось все тем, что переехал в Москву.
— Но начало 2022 года в России — период непростой.
— Я, в общем-то, знал, что произойдет. И однажды утром проснулся, посмотрел новости и сказал сам себе: «О, они это сделали!». Я решил остаться здесь по ряду причин, одна из которых философская. Я играл в России в мирное время, и сейчас нужно остаться здесь и продолжать играть, потому что люди нуждаются в искусстве в любые времена. Знал, что иностранцев здесь будет мало, но это мой второй дом. Я артист, и наша профессия — приносить людям счастье и свет, и сейчас то время, когда я должен быть здесь и играть, чтобы в кризисное время дарить радость.
— А как произошел сам переезд? Готовились к нему?
— Николай Мищенко предложил мне работу — преподавать музыку. Вернее, сначала это место предложили ему, но он не мог ответить согласием, потому что должен был вернуться в Беркли. Как-то раз я ему сказал, что хочу остаться жить в Москве, но сперва нужно найти здесь работу, а он тут же ответил мне, что знает, как решить этот вопрос. Быстро организовали собеседование — и всё!
— Как отреагировала семья?
— Я сказал маме: «Ты не поверишь, мне предложили работу в Москве!». Она ответила, что знала, что я останусь. Семья обрадовалась, но в то же время они волновались немного из-за СВО. Но сейчас все легче и стабильнее. Правда, мы друг по другу все время скучаем. А ездить к ним получается лишь раз в год.
— Почему решили строить карьеру именно в России?
— После окончания Беркли я жил в Бостоне, преподавал музыку людям с особенностями здоровья. Но в какой-то момент Бостон перестал мне нравиться — расистский город, жизнь там дорогая, мало джаз-клубов. Когда появилась возможность преподавать в Москве, где публика меня уже знала, были знакомые мне сцены, я выбрал переезд и возможность не только обучать, но и играть самому, а не сидеть в Бостоне и исключительно преподавать. Более того, люди здесь по-настоящему любят искусство. Как-то раз я давал концерт, после которого ко мне подошла девушка: «Нарисовала тебя». Она протянула рисунок и пригласила в мастерскую, чтобы там сделать мой скульптурный портрет. Такой московский андерграунд — это моя тема, мой стиль жизни. А московские музыканты, пожалуй, лучшие в мире, не считая нью-йоркских, потому что Нью-Йорк — это центр всего. Но в Москве, на мой взгляд, одни из лучших джазовых сцен на планете. Переезд сюда — это возможность играть вместе с потрясающими музыкантами.
— В чем разница между американской и российской джазовой сценой?
— Музыкальная индустрия в Америке — сильная машина, безусловно. Но в Москве есть одна очень важная вещь — уровни. Любая хорошая музыкальная сцена должна иметь три уровня: высокий, средний и низкий. Здесь ребята «с низов» имеют возможность зарабатывать, исполнять свою музыку тоже. А в США нет середняка: либо ты движешься вместе с музыкальным локомотивом, с машиной, либо ты «на низах». На мой взгляд, это убивает музыку. Я знаю много независимых музыкантов, у которых нет возможностей для развития.
«Задача музыки— говорить об общечеловеческом опыте»
— Останетесь жить здесь или вернетесь?
— Мой дом здесь.
— Культурная столица России Петербург. Бывали там?
— Да, даже задумывался о том, чтобы переехать туда, но Москва — это моя атмосфера.
— Изучаете русский язык?
— Да, но говорю пока что плохо. (Переходит на русский язык и с небольшим акцентом говорит.) Конечно, я учусь! Но когда я говорю, мало что понятно.
— О чем мечтаете в России, к чему стремитесь?
— Я уже записал альбом с квартетом, сейчас обдумываю новый трек с другим коллективом, в другом стиле.
— Кстати, ваш альбом «Хроника: погоня за Востоком» — о ваших приключениях в России?
— Да, про опыт, который я получил здесь, как плохой, так и хороший. За время, что я пребываю здесь, пожалуй, больше было грустного. Я эмпат, и пришлось познакомиться с самыми разными людьми. Некоторые улыбаются в лицо, но надо быть настороже. Есть те, кто просто пользуется другими.
— В альбоме собраны истории из жизни?
— Некоторые песни действительно вдохновлены реальными событиями, основаны на горьком опыте, а некоторые философские.
— Подозреваю, что за треком «Любовь есть любовь» стоит реальный случай.
— Это моя история любви с девушкой, которая наполовину была русской, а наполовину ирландкой. Задача музыки — говорить об общечеловеческом опыте, а не только о моем личном. Любовь — это то, что понятно всем. С той девушкой мне хотелось романтичных отношений. Эта музыка о том, как строятся человеческие отношения. Сначала мы настроены романтично, затем начинаем раскрываться. Случаются первые ссоры, недопонимание, но затем новый уровень отношений, когда вы начинаете открываться, показывать себя настоящих, видеть травмы друг друга, понимать истинные причины поведения. В итоге ваша связь крепнет и становится глубже. Ту девушку я хорошо знал — ее историю, драму жизни; и это укрепляло мои чувства к ней.
— Какая история стоит за композицией «Принятие лидерства»?
— О том, как я потерял одну из своих работ в Москве. Был очень зол, потому что человек, который меня увольнял, сделал это невероятно грубо и неуважительно. На следующий день я был безумно расстроен, но потом спросил себя: «Ну и что ты теперь собираешься делать?» Нет, однозначно не хотелось позволять ситуации меня разрушить и сбить с пути. То положение, на котором я находился, было ниже того, на котором я действительно должен быть. По натуре я лидер и должен управлять своей жизнью. Это произведение о борьбе с самим собой, о том, что, когда ты молод, ты не всегда готов к реальности. Более того, другие могут сказать тебе, что из-за возраста у тебя недостаточно опыта. На самом деле возраст неважен. Если ты талантлив и достаточно квалифицирован, то не нужны люди или какая-либо другая внешняя сила, которая бы утверждала тебя по жизни на тех или иных позициях. Все уже дано нам богом. Только Всевышний может утвердить нас на те или иные роли по жизни, а мы должны их принять. Если ты ощущаешь себя лидером, то будь им. Об этом эта музыка.
«Быть иностранцем сложно»
— Вы в Москве уже три года. Есть любимые места в городе?
— ВДНХ. Мне очень нравится архитектура павильонов, но я долго не мог правильно произнести «ВДНХ». Мой друг, который работал там, учил меня несколько месяцев. Представьте себе, что такое непрестанно повторять: «вэ-дэ-эн-ха, вэ-дэ-эн-ха...».
— Какое впечатление произвели на вас люди здесь?
— Все разные, конечно. Но есть одна общая черта — прямолинейность.
— Многие иностранцы говорят, что русские редко улыбаются и выглядят слишком серьезными. Согласны?
— Заметил еще одну любопытную черту у многих людей. Про себя называю это «русское лицо». Человек улыбается, а через секунду переключается на серьезное лицо. Это выглядит забавно со стороны.
— Как вам наша еда?
— Ненавижу гречку. У нее нет вкуса. Не понимаю, почему все здесь ее любят. У этих людей был плохой день, раз им так хочется есть гречку? А борщ со сметаной очень люблю.
— Какие сложности в России до сих пор волнуют?
— Языковой барьер. Да, я учу язык, но часто приходится пользоваться онлайн-переводчиком, который порой выдает сумасшедший текст. Более того, даже с теми, кто говорит по-английски, мне приходится менять свою манеру речи, потому что я из Техаса. Люди не понимают моего акцента. А ведь порой приходится просить о помощи. Например, если я иду к доктору, зная, что в клинике по-английски не говорят, то звоню друзьям. Со стороны забавно звучит: «Алло! Василий! Ты мне нужен для перевода!». Быть иностранцем сложно. Скучаешь по дому, семье, привычной еде. А еще я очень люблю шутить, но мое чувство юмора не всем понятно.
— Гражданство планируете получить?
— Хотелось бы. Девушки, если хотите помочь мне с гражданством, я готов!
