Они приземлились в Москве на рассвете — усталые, но собранные, как всегда. Музыканты приехали в Россию в рамках прощального мирового турне. Группа к тому времени просуществовала более 40 лет. Хотя по опыту общения с ними я знал: «прощальное» в металле — понятие гибкое. Особенно если за дело берется Роб Хэлфорд.
Пятнадцать лет подряд — до тех самых времен, когда небо вдруг стало закрытым, — каждую весну я улетал в Англию. Местом притяжения был Download Festival, настоящая Мекка для всех, кто дышит роком и металлом. Там, под дождем и громом гитар, я встречался с множеством групп — от восходящих имен до живых легенд.
Одним из таких особенно памятных моментов стала наша встреча с Judas Priest в конце нулевых. Для меня это всегда было не просто «увидеть кумиров» — это были настоящие теплые встречи, как с давними знакомыми, с которыми тебя объединяет общий ритм — музыкальный и жизненный. В тот раз я привез парням в подарок свежий номер Metal Hammer — легендарного издания, русскую версию которого мне посчастливилось помочь возродить в России. Этот выпуск был особенным — полностью посвящен им, Judas Priest. Когда я передал журнал Робу и Гленну Типтону, то увидел в их глазах те самые чувства, на которые надеялся: радость, гордость и, конечно, уважение. Уважение к тому труду, который был вложен в реализацию той идеи. Они сказали, что это большая честь — быть частью такого проекта. А для меня честью был этот момент. Настоящий. Без сцены. Без света. Только музыка и взаимное признание.
С тех пор прошло несколько лет, и выпало еще одно счастье — видеть, как они собираются к выходу на московскую сцену. В этом была магия, запах кожи и гитарной пыли!
Когда я вошел за кулисы, гремел саундчек. Барабаны звучали глухо сквозь бетон, как сердцебиение гиганта. В гримерке сидел Гленн Типтон, неторопливо настраивал гитару. Он всегда работал молча, сосредоточенно. Его правая рука немного дрожала — болезнь Паркинсона уже давала о себе знать, но никто не говорил об этом вслух. Он просто продолжал играть. Это было мощнее любых слов.
Рядом Роб Хэлфорд пил травяной чай из кружки с логотипом тура. Без макияжа, без плаща — просто человек в сером худи и с абсолютно светлыми глазами. «Москва в апреле — как Лондон зимой», — заметил он, когда я пожал ему руку. Тогда был холодный апрель. «Только люди теплее», — добавил он, отхлебнув чайку, и улыбнулся. Такой он и есть — искренний, глубокий, без звездной шелухи.
«Ты это серьезно — насчет прощального тура?» — спросил я его недоверчиво между чайными глотками. Роб сосредоточенно помолчал и сказал: «Мы обещали себе дать людям максимум. И если этот тур станет последним — значит, пусть он будет вечным. Но знаешь, как это бывает… если сцена позовет — ты не сможешь сказать нет». Честно сказать, у меня немного отлегло…
Позже, перед выходом на сцену, Ричи Фолкнер шутил с техникой — он тогда был «новичком», только вошел в состав вместо Кей Кей Даунинга. Но играл, как будто родился с логотипом Judas Priest на спине. В гримерке он признался: «Выступать в Москве — это как играть для армии богов. В зале столько огня, что он проникает в тебя до костей».
Когда рок-легенды вышли на сцену, зал взорвался. «Rapid Fire», «Metal Gods», «Heading Out to the Highway» — без пауз, без права на передышку. На «Beyond the Realms of Death» я видел, как некоторые зрители плакали. Да-да, мужики с бородами, в косухах, под 40 лет, с глазами подростков — полными слез от восторга, счастья, озарения, смятения... А потом — «Painkiller». Это было не исполнение, а боевой клич целого мира, который не сдается, — Роб держал ноту так, как будто от этого зависела судьба мира…
После концерта они вернулись в гримерку уставшие, но светящиеся. Хэлфорд снял куртку, вытер лоб и сказал: «Это было настоящее, черт возьми! Мы чувствовали это спиной, руками, легкими. Это было не шоу — это слияние».
Гулко стрельнула пробка из бутылки шампанского. Гленн тихо чокнулся со мной, и, кажется, в его глазах мелькнуло облегчение. Он знал, что снова сделал это, и был счастлив. Кто знал, сколько еще прогрессирующий недуг позволит ему оставаться в рабочей форме?
Judas Priest в Москве — это был не просто концерт. Это — акт веры. Веры в Музыку, которая не подстраивается под мир, а лепит его заново. И если металл — это религия, то вечером 18 марта 2012 года Stadium.Live стал храмом, где тысячи голосов слились в один в мощной молитве.
И я был там. Внутри этой волны. С друзьями, которых зовут Роб, Гленн, Ричи, Иэн. С каждым аккордом крепла уверенность: металл не умирает. Он просто едет дальше. На «Харлее». Сквозь ночь.
