События сериала «Натали и Александр» разворачиваются в довольно короткий промежуток времени между сватовством поэта к юной красавице и роковым знакомством с Дантесом. Однако событий и страстей самого разного толка за это время случилось предостаточно.
Для режиссера Владимира Щеголькова сериал «Натали и Александр» стал неожиданным продолжением погружения в историческую эпоху. Прежде чем занять режиссерское кресло на проекте, Владимир работал над сериалом «Цербер», события которого разворачивались примерно в это же время, а Пушкин там один из персонажей.
— Закончив проект, я почти зарекся, потому что все эти лошади, кареты, исторические костюмы стали для меня прямо испытанием. Но, как известно, лучше не зарекаться, — говорит режиссер в беседе с «МК». — На «Натали и Александр» я попал в ситуации, когда почти треть была уже снята, но производство остановили, потому что у продюсеров канала, судя по всему, возникли претензии к качеству. То есть меня позвали как кризисного менеджера. Все уже было готово, и поменяли мы только манеру съемки и работу с актерами. Если честно, то поначалу я просто не представлял, как можно вот так влететь в исторический проект безо всякой подготовки. Но прошла неделя, две, три, и, к моему удивлению, все как-то начало получаться. И судя по тому, что реакция публики разная, но очень эмоциональная, нам удалось зацепить за живое, превратить Пушкина из персонажа школьного учебника в человека с кучей проблем и обязанностей. Все это радует.
— Когда пишутся сценарии о государственных деятелях разных лет, то по разным историческим материалам, наверное, можно себе представить, что они обсуждали и о чем спорили. Но вот представить частные беседы Гончаровой и Пушкина гораздо сложнее…
— Здесь тоже есть свои реперные точки. Сохранилось много писем Пушкина к друзьям и писем его друзей, а также достоверные сведения о тех или иных поступках. Дальше к этому добавляется авторское отношение и, конечно, понимание задачи создать зрительское кино, где будут перипетии, рыдания, все то, на что любят смотреть зрители. Некоторые диалоги создавались из текста писем. Когда мы снимали нашу историю, то многие житейские ситуации из жизни Александра Сергеевича были мне очень близки и понятны. Хотя, конечно, фантазировать на тему общения Пушкина и Натали или их первой брачной ночи — это, в общем, смелость.
— Я полагаю, что вопрос о том, кто будет играть Пушкина в фильме про Пушкина, такой же непростой, как, допустим, кто сыграет Цоя в проекте про «Кино». Все-таки Пушкин — человек, о котором знают миллионы. Так получилось, что вы актеров не выбирали. Но если бы представилась такая возможность, то ваш выбор был бы другим?
— Артисты для режиссера это краски, которые ты выдавливаешь на палитру и рисуешь свой фильм. В «Цербере» Пушкина играл Лева Зулькарнаев. Мне нужен был смешной и немного нелепый персонаж. В «Натали и Александре» все по-другому, но когда я начал снимать, то оценил то, что уже есть у меня в руках. Саша Зарядин в каких-то ракурсах до оторопи похож на Александра Сергеевича. Ксения Трейстер, может, и не очень напоминает брюлловский портрет, но актерски она сделала роль Натали невероятно здорово. Я с удовольствием прошел с этими актерами весь путь.
— У гримеров, наверное, была непростая работа…
— Я не могу сказать, что мы ставили задачу идеально соответствовать историческому контексту. Все было чуть стилизовано. Главная сложность, конечно, все сделать со вкусом, соблюсти интонацию — в этом, наверное, основной вызов.
— В главных ролях у вас актеры известные, опытные, но не супермедийные. Продюсеры, конечно, хотят, чтобы в кадре были только звезды, несмотря на то, что занятость этих звезд сразу в нескольких проектах иногда не позволяет им погрузиться в конкретную роль. Вы видите в этом кадровую проблему?
— Наверное, здесь не нужно путать медийность и талант. Лично моя вера в то, что где-то есть неизвестный, но гениальный актер, уже ушла. Если хорошему актеру лет тридцать или тридцать пять, то он уже известен, востребован, на него есть спрос и очередь. Кино нужно снимать с хорошими артистами, и их медийность — это не вред, а просто обстоятельства. Но если человек просто медийный, но он не актер, а кто-то — то это идиотизм и во вред проектам. В нашем случае были нужны молодые актеры. Наверное, они сейчас не очень медийные, но подождите, все изменится.
— Ваши коллеги, снимавшие сериалы исторического жанра, иногда говорят, что, несмотря на декорации и костюмы, все это про здесь и сейчас. В вашем сериале, наверное, тоже были мостики между эпохами?..
— Конечно, все бытовые моменты работают, и многое из того, что было тогда, можно представить и сейчас. Царь осчастливил тем, что дал задание написать про Петра I, а Пушкин написал про народный бунт. Так, наверное, мог поступить человек гениальный и в то же время безответственный. Или взять в архиве государственную книгу и проиграть ее в карты. Это нужно быть абсолютным панком, каким, наверное, Пушкин и являлся.
— Россия в сериале — в основном страна усадеб и парков. Но, конечно, была и совсем другая страна. Каково ваше личное представление о России той эпохи?
— У нас в общем салонная история, и народный пласт появляется только тогда, когда нужно показать некоторые детали дворянского быта. Вообще, есть стереотип, что Россия тех времен — это пять процентов дворянства, а все остальные крепостные. По факту крепостных было не больше тридцати процентов населения. И, видимо, об остальных, то есть не дворянах и не крепостных, мы не очень-то много знаем.
— Я слышал, что для съемок проекта о событиях двухвековой давности сейчас можно найти больше бутафории, чем для фильма о советских восьмидесятых. Это и в самом деле так?
— Система съемок сейчас, безусловно, устроена. Некоторое время назад в стране просто не было карет, а теперь их много, и можно снимать в разных дворцах. К тому же восемнадцатый век никто не помнит, в отличие от советских восьмидесятых. Конечно, любая съемка — это подготовленный или малоподготовленный стресс. Но оно того стоит!
