Название картины связано с тем, что Сергей Параджанов просил своего звукорежиссера найти сиреневое звучание ветра. Где его только не искали, пока не пришло простое и оригинальное решение — использовать шуршание кинопленки.
«Сиреневый ветер Параджанова» снял советско-узбекский классик Али Хамраев, давно живущий в Сан-Ремо. Он мультикультурный режиссер, связанный с разными странами, в том числе и с Россией, где жил и работал. Сергей Параджанов тоже принадлежит разным народам. Тбилисский армянин, он жил и работал в Киеве, Ереване, Москве, в родной Грузии. В прошлом году ему исполнилось бы 100 лет, и Хамраев снимал фильм к его юбилею.
В 1988 году Параджанов побывал на Роттердамском кинофестивале, и это была его первая заграничная поездка в 63 года. Он только освободился из тюрьмы. В 2019 году к 95-летию со дня рождения мастера здесь показали его короткометражные фильмы, открыли выставку «Монастырь кино: Саят Нова. Дубли» в одном из соборов Роттердама, провели симпозиум с участием кинематографистов со всего мира, в том числе и основателя ереванского Музея Сергея Параджанова Завена Саркисяна, ушедшего из жизни во время пандемии. Его можно увидеть в фильме Али Хамраева.
А в 2019 году Завен рассказал в интервью «МК», как Параджанов проходил собеседование в партийной инстанции перед поездкой в Роттердам. Пришел в кепке и снимать ее отказался, объяснив: «Не могу. Это кепка Владимира Ильича Ленина. Наша семья была дружна с его шофером».
Али Хамраев 18 месяцев работал над фильмом. Накануне 100-летия друга позвонил оператору Юрию Клименко, который работал с Параджановым, и он в ответ пошутил: «Значит, нам тоже скоро по 100 лет». И они решили делать кино. Денег не было, но были друзья, и главное всегда — начать. Али Хамраев обратился к своему другу Роману Балаяну, режиссеру фильмов «Полеты во сне и наяву» и «Храни меня, мой талисман». Его сын предоставил камеру. Нужно было ехать снимать в Ереван.
Али Хамраев вспоминает: «Балаян от имени армянского народа сказал: «Будем думать». Через 30 минут куда-то отправили наши паспорта. Еще через 15 минут у нас уже были авиабилеты из Венеции в Ереван. Продюсер Гарцев Хачатрян где-то нашел деньги, оплатил квартиру, в которой мы должны были жить. Это коллективная работа нескольких стран. Параджанов принадлежит всем нам».
«Материал давался тяжело, — вспоминает Али Хамраев. — Мы спрашивали у всех знакомых Параджанова, нет ли его фотографий, видео, VHS. Случайно находили такие вещи, которые никогда не видели. Кто-то в Голландии год назад выложил запись роттердамской пресс-конференции Параджанова. Мы пытались разыскать этого человека, но не нашли. Если он вдруг найдется, приготовим узбекский плов, угостим армянским коньяком. В этом фильме всё правда, ничего не придумано. Еще многое о Сергее можно рассказать, но это сделают уже другие поколения».
Фильм начинается с кадров похорон Параджанова 25 июля 1990 года, когда тысячи людей вышли на улицы Еревана. Гроб под звуки дудука приподнимают над толпой чуть ли не до вертикального положения, как это было в сцене похорон в фильме «Саят Нова» Параджанова. Али Хамраев начинает и заканчивает свою картину одной фразой: «Я не хоронил Параджанова». Может быть, потому и кажется, что раздастся его голос.
И реальный голос Параджанова звучит: «Мотор! Торжественно! Торжественно!» — дает он команду на съемочной площадке. Потом скажет, что Горбачев нуждается в нежности, и эта фраза применима к самому Параджанову. Он был неунывающим, но очень хрупким человеком, абсолютно беззащитным, и в фильме Хамраева это так проникновенно показано. Параджанов продолжает делать заявления: «Надо рожать сейчас кинематографистов. Нужны Тарковские».
Стоит ему только сказать о том, какими артистичными были его отец и мать, как появляются анимационные кадры. В дверь родительского дома стучат люди в форме. Родители быстро складывают в ночной горшок украшения, усаживают на него маленького сына, который оказался сообразительным и громко сказал: «Мама, я какаю». Незваные гости спросят, где золото, и быстро уйдут. Запахи из ночного горшка им не нравятся.
У Параджанова масса историй про бриллианты — как ему открывали рот, заставляли их глотать, и он все детство носил драгоценности в желудке. А потом, не имея возможности снимать, якобы получал алмазы от папы римского.
Зачем Хамраеву понадобилась анимация? Захотелось освежить форму. К тому же Параджанов ему рассказывал про свое детство, про ночной горшок. Таким же образом были сделаны сцены свадьбы и тюрьмы. Жена Параджанова Светлана Щербатюк, которой не стало в 2020-м, вспоминает на экране об их первой встрече в 1955 году на балете «Дон Кихот». Ей было 16, Параджанову — 30.
Впервые Хамраев обнародовал кадры практически последнего дыхания Параджанова, снятые через замочную скважину в больнице. Президент Франции Франсуа Миттеран принял борт с умирающим Параджановым. А когда-то другой французский президент, Жорж Помпиду, приехав с женой в Киев, захотел встретиться с Параджановым. А он устроил целое представление. Когда гости подъехали к его пятиэтажке, вырубилось электричество, лифт не работал. И тогда красавцы гайдуки понесли жену Помпиду на руках на пятый этаж.
Как заметит Роман Балаян, этот человек не жил на земле, у него не было телевизора, он не читал газет. Он был где-то выше. Оператор Юрий Клименко однажды предположил, что Параджанов святой, потому что не пахнет, даже когда на съемках нет возможности помыться.
С Параджановым Али Хамраев познакомился в 1985 году, а в 1987-м принимал его в Ташкенте, хотел показать его фильм, но премьера сорвалась, приезжал к нему в Грузию. Спустя 36 лет вернулся в его тбилисский дом снимать свой фильм, побывал на 80-м Венецианском кинофестивале, где показали отреставрированную версию фильма «Тени забытых предков», который представляла актриса Лариса Кадочникова. Она рассказала о театре Параджанова, который начинался каждый вечер после съемок, когда собиралась вся группа. Хамраев в финале своего фильма поблагодарит Параджанова за то путешествие, которое благодаря съемкам ему удалось совершить.
В фильме не раз появляется Тарковский. Он прилетает в Ташкент, и Али Хамраев едет с ним в Таджикистан на выбор натуры «Сталкера».
После премьеры к Хамраеву подошел голландский студент и спросил: «Каково это — знать Тарковского?» — и услышал в ответ историю студенческих лет: «Мы же учились в одно время с Андреем. Мне пришлось его из милиции вызволять в 1957 году. Ему для съемок сцены в баре нужны были банки из-под кока-колы, и он пошел к американскому посольству, ковырялся в мусорном баке. Там его и арестовали. А я был тогда комсоргом факультета (это еще надо было как-то растолковать юному европейцу. — С.Х.), и мне ректор сказал: «Иди и выручай». Я дал 100 рублей капитану милиции и сказал: «Вы что делаете? Ребята же кино снимают». Капитан распорядился отдать им всю американскую свалку».
Когда Параджанов отбывал срок, а он трижды сидел, среди режиссеров, писавших письма в его поддержку, был и французский режиссер греческого происхождения Коста-Гаврас. Ныне 91-летний классик и до сих пор красавец приехал в Роттердам со своей новой картиной «Последнее дыхание». Она о том, как достойно уйти в мир иной. Это история про популярного писателя, который тяжело заболел. Среди врачей нашелся почитатель его таланта, и он позволил ему бывать в больнице и разговаривать с теми, кто доживает последние дни. Врач уверен, что лучше всего, когда человек умирает дома среди близких, но практикуется новый подход, когда устраиваются некие ритуалы с участием близких и актеров с песнями и плясками. Все это оказалось созвучно тому, как жил Параджанов — в каком-то бесконечном празднике, оборотная сторона которого полна тайн.
