Старинный дом на Новой Басманной конца XVIII века известен не только, как усадьба Демидова - из династии знаменитых уральских заводчиков, но и как дом князя Михаила Голицына, где некогда располагалась завидная художественная коллекция, которую называли московским Эрмитажем в малом виде. Здание чудом уцелело в пожаре 1812 года, после чего получило название несгораемого.
В разные годы в нем располагались и Сиротский приют, и больница для чернорабочих, и военный госпиталь, и Городская клиническая больница скорой помощи, где до 2015 года можно было, например, сдать кровь.
В одном из его помещений была домовая церковь Успения Анны праведной при Басманной больнице. Иконы оттуда давным-давно и бесследно исчезли. Теперь стены облицованы белой плиткой, которую специально сохранили для выставки, чтобы законсервировать на время дух больницы. Это тот самый медицинский кабинет, где брали у пациентов кровь.
Теперь там установлены аквариумы Сергея Катрана, в которых вертикально плавают песочные часы, напоминающие поплавки. Автор называет свою инсталляцию комплексом ванн для восстановления кристаллов времени. Аквариумы снабжены небольшими компрессорами, приводящими в движение пробирки и создающие характерный звук. Кристаллы времени восстанавливаются через 1000 часов, после чего могут вновь использоваться по назначению.
Авторы выставки трактуют ее название «Будущее воспоминаний», как свидетельство того, что наши воспоминания и формируют будущее. Иногда невозможно понять, кому они принадлежат, - тебе или другим людям, насколько связаны с впечатлениями от произведений современного искусства.
В этих стенах история дома и района в целом переплетается с судьбами их обитателей. Многие работы создавались художниками специально для выставки и на удивление гармонично вписались в старинные интерьеры. Так что у авторов проекта есть все основания называть свое детище тотальной инсталляцией.
Начинается путешествие во времени с коллекции хлебов Серафимы Красниковой – художника и актрисы, снимавшейся в «Ненастье» Сергея Урсуляка, в «Зови меня Дрозд» и «Блондинка» Павла Мирзоева, «Психе» Федора Бондарчука, «Герде» Натальи Кудряшовой. Она сама испекла свой «Хлеб воспоминаний» и в день открытия выставки угощала им гостей. Серафима начала новое для себя дело во время пандемии, когда все сидели по домам, и свободного времени появилось чуть больше. Хлебные изделия на закваске получили название «басманы» в соответствии с традицией XV-XVII веков, когда басман выпекался в дворцовых пекарнях. Существуют версии, у которых все-таки нет абсолютного подтверждения, что и названия улицы, где стоит дом Демидова, идет отсюда.
В былые времена на каждом выпекаемом изделии ставилось клеймо пекаря — басма. Хлебная коллекция Серафимы Красниковой, словно портретная галерея хозяев, прислуги. А угадывается в ней разве что забавная физиономия Петра Великого.
Рядом в музейной витрине выставлена «Археология ручного труда» Сергея Катрана — коллекция изделий из терракотовой глины, а это фрагменты цепи, гвозди, молотки, топорики. На вид они хрупкие, в хозяйстве бесполезные.
Антон Конюхов наносит на холст металлизированные краски, покрывает его лаком, создавая зеркальную поверхность, эффект золочения. Его «Направленные действия» - мнимое зеркало, заглядывая в которое можно увидеть свое искаженное отражение. Это ты и уже не ты, нечто расплывающееся в пространстве. Рядом - канистры, тоже утратившие свой привычный облик.
Семен Агроскин создал серию живописных работ «Увидеть и понять». Холст и масло способны создать потрясающую иллюзию. Увидев до посещения выставки фотографию одной из его работ — стол с тарелками, готовый к приему гостей, - можно подумать, что он такой и есть в реальности, и что нечто подобное не раз доводилось видеть где-нибудь на Венецианской биеннале, в старинных замках, приспособленных под современные арт-объекты. Но все оказалось не так, и секрет раскрывать не стоит, лучше сохранить интригу. «В моих работах, как мне кажется, время течет иначе, чем в реальном мире, иногда даже вспять», - говорит Семен Агроскин. Так оно и есть.
Сохранившийся почти в первозданном виде парадный зал с колоннами создан примерно в 1830-е годы. Правда, его своды основательно потрескались, но былое величие не угасло. Стены теперь украшают «деревянные голландские портреты» Нестора Энгельке – переработка классической живописи в «топоропись». Скажем, копия шедевра Франса Халса или других представителей Золотого века голландского искусства буквально вырублены топором из соснового щита.
В соседнем помещении установлен фонтан, отсылающий к брюссельскому «Писающему мальчику». Свое творение Вильгений Мельников назвал «Плоским фонтаном». Он изготовлен из дутой стали при помощи сварки и специально деформирован экскаватором. Проект посвящен сдвигу времени.
Идея «Тайной вечери» родилась у Феликса Буха на берегу моря во время отдыха в Болгарии, где он собирал гальку/ Сделана она из природного камня, фанеры и цементной смеси. В течение пяти лет создавался скульптурный цикл по библейским сюжетам.
Саша Кокачева построила камин-химеру из поролона. Получилась точная копию настоящего, лишенная своего предназначения. Копия, по словам художницы, стала симулякром. Наросты на камине избыточны, они словно поднявшееся тесто, которому тесно в кастрюле. «Прошлое трансформируется, а не исчезает» - таков посыл инсталляции.
«Персональное пространство» Анны Желудь создано из металлических прутьев и составлено из весьма условных предметов, точнее их очертаний. Они вроде бы есть, но в тоже время их нет - кровать, на которой невозможно спать, стул, на который не сесть. Материальная среда переходит в область идей, формируя, как скажет автор, новую вещественность.
«Облако и веретено. Посвящение Коста Хетагурову» Леонида Тишкова навеяно поездкой художника в Северную Осетию, стихотворением осетинского классика «Безумный пастух». Облако выполнено из овечьей шерсти и напоминает ядерный зонт, спускающийся к обугленному веретену. Это один из самых эффектных объектов выставки.
Ольга и Олег Татаринцевы почти ничего не изменили в пространстве, создавая инсталляцию «Пока кто-то знает». Старые двери прислонили к стене. Так они, наверное, хранились последние десятилетия. В соседней комнате - старый стул у окна с наброшенным пальто, книги – маленькая копия вышеупомянутых дверей. Они тоже стоят на земле, из которой однажды в старом доме выросли одуванчики. Такое ощущение, что кто-то здесь был еще недавно, но на смену пришло царство пустоты.
Создатели проекта напоминают в своем вербальном обращении, что прошлое в пространствах особняка Демидова проступает через отсутствие. В безлюдных комнатах стены хранят отпечатки ушедшего и ушедших. Следы обитателей разных эпох, покинувших дом, приют и больницу, пустота предстают как способ восстановления памяти и связи с утраченной историей.
Из зала в зал идешь, словно по деревянному тротуару. Он временно настелен для посетителей. Можно рассмотреть отделку разных эпох – от камня до досок. Стены обнажены и прекрасны в патине времени, немного подчищенной и облагороженной. Удивительно, что старый дом не сохранил запахов, от которых порой невозможно избавиться.
Эпохи смешались, чувство времени утрачено. Путешествуя по залам, можно увидеть предметы и совсем недавней реальности. Два старых лифта Татьяна Баданина превратила в арт-объекты. Их двери открыты, и можно заглянуть в шахту. В нее как кинопленка уходит лестница, если так можно назвать эту световую конструкцию. «Кадры» сопровождаются титрами: «Вера», «Надежда», «Молитва», «Покаяние», «Благоразумие». Световая инсталляция «Лестница в небо» - своего рода духовное восхождение к совершенству. Однажды Татьяна Баданина написала: «Я делаю небо». Лестница в небо тоже существует.
В конце апреля особняк закроют на реставрацию. Сколько она продлится, и что будет по ее окончании, можно только гадать. Нынешнее переходное состояние придает дому неповторимую ускользающую красоту. Находясь там, постоянно думаешь об иллюзорности всего земного.
