Музей МХАТ дерзнул назвать выставку «Импрессионисты» русской сцены». Сразу возникает вопрос: ну какой Поленов импрессионист? Объясняет Марфа Бубнова, автор идеи выставки: «Если мы поищем в Интернете, что такое импрессионизм в театре, то найдем следующее определение: это то, что ты видишь за окном и привносишь на сцену. Этим любил заниматься Станиславский, а еще он же любил повторять, что настоящий театр — за окном. Поленов, безусловно, не импрессионист, с одной стороны, но с другой, и его творчество посвящено тому, что за окном».
Коровин и Головин были учениками Поленова, поэтому они логично соединяются друг с другом в одном выставочном пространстве. А название ««Импрессионисты» русской сцены» обусловлено тем, что художники-импрессионисты в свое время были революционерами в живописи, а Поленов и Головин — в театре. Кстати, как и Станиславский, в чьем доме и расположилась экспозиция. Василию Поленову принадлежит новаторская идея заменить громоздкие декорационные конструкции на фоны-задники (которые сейчас широко используются в театрах) — принцип единой картины. А еще именно Поленов рекомендовал своего ученика Александра Головина в качестве художника в Императорские театры, где 37-летний уже состоявшийся живописец тоже проявился, следуя примеру своего учителя, как невероятный новатор: «Как Станиславский, только художник», — комментирует Бубнова.
Головину принадлежат революционные сценографические идеи (но в те времена слова «сценография» еще не было) — в частности, принцип управления светом на сцене из зрительного зала. Он отмечал важность цвета во всем — и в своих эскизах, и в макетах, и в костюмах, и в декорациях, но также понимал, что краски заиграют только при правильно выставленном электрическом свете.
Из серой московской погоды вдруг оказаться в празднике цветов и ярких головинских красок — наслаждение. Экспозиция показывает, как новаторские идеи великих театральных творцов воплотились на сцене МХТ в двух постановках Станиславского — «Безумный день, или Женитьба Фигаро» и «Отелло». Настоящий праздник жизни царит в зале, посвященном пьесе Бомарше. В нем осознаешь, зачем театру нужен музей в принципе. Спектакль — искусство, которое разворачивается во времени и существует в то время, пока исполняется. И все. Но именно музей позволяет продлить им жизнь, рассказать и даже показать, как это было. Более того, новаторство, которое так важно в театре, возможно, если хорошо знать, что было прежде, и вдохновляться опытом предшественников.
Цветастые эскизы декораций и костюмов переносят нас, гостей выставки, на театральную сцену, словно вы — один из актеров труппы. Закружившись в кружевах знаменитой комедии Бомарше, едва успеваешь заметить, как попадаешь в совсем другой спектакль — «Отелло», где праздник сменяется ощущением надвигающейся трагедии, несмотря на цветовую насыщенность и в этих эскизах.
По одной стороне зала — работы художника, а по другой на нас с фотографий смотрят актеры, исполнители ролей в спектаклях. Вот Отелло, вот Яго, а вот Марселина и Графиня показывают нам, как были воплощены новаторские идеи Головина в жизни, продлевая жизнь постановкам Станиславского. Закрываешь глаза и отчетливо видишь перед собой сцены из спектаклей.
Наконец, Поленов. В отличие от ученика творчество учителя здесь представлено скромно, но даже это небольшое количество пейзажей подсвечивает поленовскую школу в работах Головина.
