«Выпускная» выставка в этом году представляет более 200 молодых художников. В экспозиции — более 300 работ в самых разных жанрах: живопись, скульптура, фотография, иллюстрация, архитектура, театр, мода, анимация и компьютерная графика. Нынешний «Выпуск» — третий по счету, но рекордный по количеству участвующих вузов: если в первом засветились выпускники 14 ведущих учебных заведений Москвы, то в этом их уже 22. Публика на выставке все больше молодежная: здесь, как говорится, можно и себя показать, и других посмотреть.
К лифту, ведущему на минус первый этаж, тянется вереница студентов. Перед входом на экспозицию играет на электропульте диджей в интеллигентской шляпе и пиджаке. За белыми столиками молодежь обсуждает свежие эскизы. На несколько месяцев парковка стала не только площадкой студенческого творчества, но и арт-лабораторией.
Сама выставка получилась разношерстной. Здесь и модельеры, и живописцы, и архитекторы, и медиахудожники, и керамисты. Уровень работ разный, но есть свои жемчужины и общее настроение, которое по-своему визуализирует каждый художник.
На входе обращает на себя внимание «Потерянный рай» Полины Штанько. Ее керамические яблоки легко перепутать с настоящими. Они блестят как наливные. И только присмотревшись, замечаешь, что в россыпи нет ни одного годного фрукта: один почернел, другой пожух, третий покрылся плесенью… Из-за глянцевого блеска лакового покрытия первое впечатление от яблок обманчиво, но уже через пару секунд вглядывания в натурно-филигранные изъяны становится ясно, что в фокусе выпускницы Высшей школы экономики — фаза распада. «Все плоды жизни оказались ненужными, отброшенными», — поясняет свою инсталляцию Полина. Кажется, в воздухе витает вопрос: раз все пошло не по плану, раз жизнь все время меняет вектор и направление, то что же — все пропало?
Словно отвечает на него работа Анастасии Дозорцевой «Наедине», что за углом от «Потерянного рая». Выпускница Строгановки представляет видео, где крупным планом — руки, перебирающие рис, а перед экраном — горсть больших «зернышек риса». На самом деле это белые, многократно омытые волнами камни. Казалось бы, в фокусе — монотонное действо, обыденное и скучное. Но для автора перебирание крупы — медитация, точка отдохновения, когда за бытовым занятием может родиться гениальная идея. Кому-то затея пересматривать каждую крупинку покажется потерей времени, а другой найдет в ней ностальгию по детству, возможность провести время наедине с собой, остановиться, подумать, найти вдохновение в малом и незначительном.
Иван Фурсов из Суриковского института, напротив, пишет драматичный момент, но крайне ограниченной палитрой, тем самым притупляя остроту эмоций. Перед нами — спины врачей, которые катят кого-то на каталке по серому коридору. Судя по всему, это сам автор, поскольку в описании к работе он признается, что сюжет основан на личных воспоминаниях, а выбор темы обусловлен остротой переживания. Напряжение создают не фигуры или больничные стены, а нечто неуловимое в атмосфере. Кажется, самым сложным тут было написать застывший воздух, а не складки халатов. Они, кстати, будто процарапаны. Иван развивает «суровый стиль» Виктора Попкова и Гелия Коржева — этот стиль закатного СССР, как оказывается, спустя полвека вновь актуален. Впрочем, фигуративный подход не только рассказывает суровую правду, но и напоминает сюрреалистичный сон.
Анастасия Курочкина, еще одна выпускница Суриковского, вполне реалистично пишет обыденный момент: свой портрет в зеркале вузовского лифта. Остальные фигуры превращены в прозрачные силуэты-фантомы. Анна Канфер (тоже из Суриковки) тоже использует силуэты, чтобы рассказать об истории усадьбы Марфино. Она помещает в интерьеры исторического места фигуры из разных эпох, которые угадываются по одежде. Тем самым художница совмещает несколько времен воедино, рассуждая о течении времени и о том, как далекое прошлое влияет на восприятие современности и нашу идентичность.
О том, что время не линейно, любые нормы подвижны, а правила игры в реальной жизни постоянно меняются, Елена Извольская рассуждает в серии «Ретроградный анализ». Выпускница Института современного искусства Иосифа Бакштейна превращает шахматные доски в супрематические парадоксы, где любые правила оказываются абсурдными. Вот против черных фигур выставлены белые, но они в виде динозавров и, кажется, съели собственные «травоядные» пешки. Вот шахматная доска, где нет черных фигур и черных клеток — остались только белые пешки, рассредоточенные на белых полях, словно безликая толпа. Вот полностью черная доска, где черные пешки обступили белого короля. А вот полностью красная доска, где белый ферзь сражается со своим двойником. Работа называется «Женщина в двух измерениях». «Шахматная ортодоксальная композиция», как определяет свой метод Извольская, построена на парадоксе логического абсурда.
Уход в глубины подсознания — не единственное общее частных авторских миров. Многие проекты построены на синтезе реального и виртуального. Такова работа Екатерины Мацели из Британской высшей школы дизайна: сотканные вручную из натурального лыка коврики, прошитые очень графичными линиями-алгоритмами. В них зашифрованы реперные точки жизни женщин из семьи Мацелей, где все занимались ткачеством. Так Екатерина устанавливает неявные параллели женских судеб внутри одной семьи.
Недалеко от этой рукодельной графики — инсталляция «Цифровой след» Елены и Игоря Тормышевых, выпускников Школы современного искусства «Свободные мастерские». Перед нами экран-зеркало, где можно попытаться стереть собственное «я» одним нажатием на экран, но удалить «цифровой след» полностью не получится. Авторы поясняют, что каждое действие в Сети, будь то лайк или запись, остаются в «облачном хранении», и невозможно стереть его совсем, даже если попытаться. Из этих действий в виртуальном мире складывается портрет человека, который больше чем просто изображение внешности — это отражение вкусов, интересов и желаний.
Наверное, поэтому центральными на выставке «Выпуск» стали работы, как будто соединившиеся в одну большую тотальную инсталляцию. Здесь рядом с сюрреалистической живописью Марии Пелиховой (ВГИК) по мотивам «Алисы в Стране чудес» висят белые ткани с полустертыми надписями — «страшно» и «верно», «обман» и «любовь», «холод» и «явь», — а на их фоне стоят скульптуры из стекла и проводов, напоминающие машины из фильма «Война миров», снятого по научно-фантастическому роману Герберта Уэллса.
Словом, совершенно фантастический мир рисуют художники нового поколения, где важное место занимает прошлое, настоящее полно абсурда, а будущее туманно и синкретично.
