В Нижнем Новгороде невероятной красоты закаты: небо над Волгой все как будто залито малиновым соком, в который постепенно кто-то коварно подливает и подливает синих чернил. И так до тех пор, пока небо не станет черным и не сольется с чернотой волжской воды.
Но это все лирика. У Большого детского фестиваля с утра деловой настрой: в местном ТЮЗе развернулась режиссерская лаборатория, на которой три молодых режиссера показали эскизы спектаклей. Эскизы, надо понимать, не просто там отрывочки, а мини-спектакли на час, которые рассчитывают получить шанс воплотиться в полноценные сценические произведения и встать в афишу театра.
Эскизы играют на малой и большой сценах Нижегородского ТЮЗа и непременно со зрителями (в данном случае – аудитория возраста 8+), потом с ними же еще и обсуждают увиденное. И по активности школяров становится понятно: попали режиссеры или промахнулись. Впрочем, последний глагол, здесь явно неуместен, и реакции юного зрителя только подтверждают степень успеха или интереса.
Первый лабораторный опыт, показанный Константином Соя, имеет интригующее название: «Обнимательная машина». Драматург Рита Кадацкая сочинила свою историю на основе другой, вполне реальной и весьма необычной, случившейся с известным американским ученым, зоологом Мэри Тэмпл Грандин. Сегодня ее имя известно во всем мире. Это она изобрела «обнимательную» машину для аутистов. Она сама страдала с детства этим заболеванием, однако оно не только не помешало ей сделать успешную карьеру, но и смогло помочь обычным людям лучше понять тех, кто отличается от них. Мэри Темпл не терпела объятий людей, одновременно нуждаясь в них, поэтому придумала и собрала специальный аппарат, который создает эффект объятий, исключая присутствие рядом людей. Оказалось, что такие машины помогали легче переносить нервозность аутистам, социопатам и успешно использовались в животноводстве, на фермах крупного рогатого скота.
Русский вариант этой истории исключил всяческий медицинский диагноз у героини. Есть вполне здоровая девочка Поля – типичное дитя нашего времени: вместо кукол у нее гаджеты, в которых она делает свои прикольные сториз. Родители ее отправляют в деревню к дальней родственнице отца, чтобы Поля развивала свою личность, а та вместо работы над собой обосновалась в коровнике, поскольку только там нашла существо, с которой не проявлялась ее немотивированная агрессия – корову Лушу. Только в компании парнокопытного, используя обнимательную машину, городская девочка мягчала, становилась собой, и они обе улетали в мир, далекий от реальности. Со всеми остальными модель поведения Поли носила агрессивный или деловой характер, причиной которой – к гадалке не ходи – было одиночество в супертехнологичном и визуализированном мире.
Строя свой эскиз, Константин Соя сознательно использовал язык общения современных детей – гаджеты и видео, в чем ему умело помогла режиссер по мультимедиа Вика Бессмертная. Поля общалась с мамой и папой посредством видео, так же как и они – с ней. Когда девочке нечего делать, она зависает в айфоне, который тут же транслирует на экране видео игру с гусями и утками. Мультимедиа в эскизе усугубляется терминологией психоанализа, что местами и забавно. Хотя на протяжении часа меня не оставляла мысль: 9-летние дети вряд ли так продвинуты по части психологии и построения бизнеса – вредная девчонка деловито пыталась приторговывать возможностями обнимательной машины. С фантазиями автора режиссер поработал слабо, но к плюсам показанного эскиза можно отнести хорошее чувство ритма, умение работать с актерами – роли получились довольно-таки колоритные и запоминались: что главные, что второго или третьего плана. Особенно хороша была корова Луша – стройная, на высоченных шпильках и в длинном черном платье, отделанном элегантными воротником и манжетами из капрона.
Что удивительно, но на обсуждении младшие школьники проявили интерес совсем не к теме личностного роста, видео и гаджетам, а также идее, как из всего извлекать материальную выгоду. Они выстроились в очередь на тестирование обнимательной машины, представленной на сцене в виде обычного ящика, встав на который, можно было действительно обняться с Лушей, прижимаясь к стройной и обаятельной скотине.
Тягу детей к живому, а не цифровому, искусственному, без которого ни они, ни их родители больше не мыслят своего существования, предательски показал эскиз актрисы питерского театра «Мастерская» Дарьи Завьяловой – «Сказки на коре» по произведению Нины Дашевской («Квартетные сказки»). Даша ни на секунду не допустила цифровизации театра: «Сказки» ее от начала до конца оказались рукотворными. Вначале девочка Женя, которая учится в музыкальной школе играть на скрипке, переезжает с родителями в другой город, где все хорошо, но… ни как дома. Проблемы с коммуникацией в музыкалке приводят к тому, что ее единственным другом становится ореховое дерево. Звучит диковато: дерево, и на тебе – друг (вариант – если друг оказался деревом?), но в работе у Завьяловой это выглядит так естественно, будто друзья подобного рода у нас – обычное дело. Возможно, потому, что орех этот – не декорация какая-нибудь или его видеоизображение, а солидного вида господин, похожий на кого угодно (музыкант, доктор, учитель), но не на представителя флоры. Сидит себе вальяжный такой, в костюмной двойке, на парковой скамеечке и слушает душевные излияния девочки в красном берете. Видимо, больше некому ей о своих детских переживаниях поведать.
И вот они уже оба сочиняют увлекательную сказку про карликового слона (обаятельная актриса, и тоже в красном берете), учившегося играть на скрипке, но сбежавшего в лес, где, пройдя ряд приключений, обрел друзей – носорога, зайца и дракона. И вместе они составили квартет, исполняющий сочинение гения итальянской киномузыки Нино Рота.
Эту историю рассказали с легкостью, фантазией, но при этом просто, и простота эта была сродни… ну разве что воздуху. Яркий театральный воздух с хорошим вкусом оформила Анастасия Козьменко. И самое главное – в эскизе не наблюдалось никакой массовки, каждый из шести артистов сыграл полновесную роль.
Простой и пронзительный спектакль спровоцировал детей на откровенный разговор. Их не надо было просить высказываться: они рвали друг у друга микрофон, чтобы эмоционально, порой со слезами в голосе, рассказать о том, кто на самом деле помогает им справиться с проблемами, кто утешает, когда больно и грустно. Удивительно – ни один не вспомнил родителей или даже дальних родственников: их лучше всех понимали и понимают кошки, собачки... Вот оно, неосознанное ещё детское одиночество. И за обозначенную сказкой проблему – авторам двойной респект.
Третий эскиз – единственный – вывели на большую сцену, и он был сделан по старинной сказке «Черная курица» Антония Погорельского (Алексей Перовский), который чуть ли не двести лет назад тоже, можно сказать, затронул тему детского одиночества. У мальчика Алеши в пансионе другом была не корова, а всего лишь курица Чернушка, оказавшаяся ни много ни мало придворным министром. В работе Екатерины Шиховой были интересные находки (скажем, построение мизансцены в духе балета «Лебединое озеро»), но которые, увы, не сложились в целостную заявку, носили скорее характер случайного озарения.
Как бы там ни было, но такая лабораторная работа, показавшая трех разных режиссеров, три разных подхода к драматургическому и литературному материалу, крайне полезны для труппы театра. К тому же они стали увертюрой фестиваля творческого поиска – ярких спектаклей, талантливых людей.
И вот итог лаборатории БДФ: победителем становится эскиз «Сказки на коре», который вскоре превратится в премьерный спектакль Нижегородского ТЮЗа.
